Злоумышленник. По рассказу А. Чехова.
Пред следователем судебным,
Мужичонко тощий стоял,
Маленький, и в рубахе старой,
И в латаных также портках.
Голова и лицо в обросших,
Волосах. А глаза его,
Из – за густых бровей, нависших,
Едва видны. Угрюмый вид.
На голове целая шапка,
Не чёсанных давно волос,
Что придаёт ему паучью,
Суровость. Мужичок был бос.
«Денис Григорьев! – начинает,
Следователь вести допрос -
Поближе подойди – добавил -
И на вопросы отвечай.
Числа седьмого, сего года,
Сего июля, сторож наш,
Наш, железнодорожный сторож,
Иван Семёнов доложил.
По линии проходя утром,
На 141 – ой версте,
Застал тебя за плохим делом,
Отвинчивал ты гайку там.
Коей там рельсы прикрепляют,
К шпалам. Вот эта гайка та!..
Он задержал тебя с сей гайкой.
Так ли это было всё там?»
«Чаво?» - мужик, будто не понял.
«Так ли всё это было там?» -
Снова следователь тут спросит.
«Знамо, было» - в ответ мужик.
«Ну, хорошо, а для чего ж ты,
Отвинчивал там гайку с рельс?»
«Чаво?» - мужик тут переспросит.
«Ты это брось своё «чаво».
Следователь тот не сдержался,
И повторяет свой вопрос:
«Отвечай лучше на вопросы,
Отвинчивал гайку, зачем?»
«Коль не нужна б была та гайка,
Я б не отвинчивал её» -
Хрипит Денис, своим же глазом,
Косясь на потолок над ним.
«Для чего нужна была гайка?» -
Следователь задал вопрос.
«Гайка – то? Мы из этих гаек,
Грузила делаем всегда…»
«Кто это – мы?» - вопрос задался.
«Мы то, народ… Климовские,
Мужики то есть». – Денис буркнул,
И почесал затылок свой.
«Послушай, братец – уже строже,
Следователь задал вопрос –
Не строй из себя идиота,
А говори толком всё мне».
«Нечего врать тут про грузила!»
«Отродясь не врал, а тут вру… -
Бормотал тут Денис мигая,
Глазками там из – под бровей.
«Ваше величество, да нешто,
Можно без грузила ловить?
Ежели ты живца сажаешь,
На крючок, иль выполозка -
То нешто он там без грузила,
На дно пойдёт? Вру…» - тут Денис,
И усмехнувшись же добавил,
Со знанием дела уже:
«Чёрт ли в нём, в живце –то там этом,
Ежели плавать будет он,
По верху. Налим, окунь, щука,
На донку завсегда идёт.
Которая плывёт по верху,
То ту схватит лишь шилишпёр.
И то редко. А в реке нашей,
Та не живёт. Нужен – простор».
«Для чего мне, про шилишпёра,
Рассказывать тут вздумал ты?»
«Чаво? Да ведь вы уже сами,
Меня спрашиваете тут.
У нас господа ведь, так, ловят.
Самый последний мальчуган,
Не станет никак без грузила,
Рыбу ловить в этой реке.
Не понимающий, конечно,
Без грузила пойдёт ловить.
Дураку ведь закон не писан…».
Тут следователь вновь возник:
«Так ты говоришь, эту гайку,
Ты отвинтил там для того,
Чтобы сделать с неё грузило?»
«А что ж.? Не в бабки же играть!».
«Но для грузила ты мог взять бы,
Свинец, пулю, какой – то гвоздь…»
Свинец не найдёшь на дороге,
Купить надо. Гвоздь не пойдёт.
И не найтить тут лучше гайки…
Тяжёлая и дыра есть»
«Прикидываешься дураком явно,
Точно вчера ты родился».
«Иль с неба упал» – продолжает,
Следователь. И тут сказал:
«Ты разве же не понимаешь,
Глупая твоя голова.
Отвинчивание тех гаек,
К чему там может привести?
Не догляди там этот сторож,
Так ведь поезд мог бы сойти,
С рельсов. Людей сколько б убило б!
Ты бы убил этих людей!»
«Избави господи, как можно!
Ваше, тут, благородие,
Зачем убивать? Нешто все мы,
Нехристи, иль злодеи
Слава те господи, помилуй,
Хороший господин
Век свой прожили, и не токмо,
Что убивать, мыслей нет тех.
Спаси господи и помилуй,
Небесная царица нас,
Что вы – с!» - мужик, перекрестившись,
Рукавом по глазам провёл.
«А отчего же происходят,
По – твоему крушенья там,
Тех поездов. Отвинтил гайки,
Одну, вторую – и беда!»
Денис на это усмехнулся ж,
И недоверчиво уже,
На следователя взгляд бросил,
Щуря из под бровей глаза.
«Ну! Сколько лет мы всей деревней,
Гайки отвинчиваем те,
Господь хранил. А тут крушенье…
Людей убил… Бог упаси!
Ежели б рельсу унёс, или,
Поперёк ейного пути,
Бревно положил, ну, пожалуй,
Поезд бы своротило тот.
А то… тьфу! Гайка там какая!»
«Да ты пойми же, гайкой той,
Рельса крепится к шпалам этим!» -
Следователь вскипает тут.
«Это мы понимаем… Мы же,
Не все отвинчиваем там…
Мы оставляем… По уму же.
Делаем…Понимаем мы…»
Денис зевает, и рот крестит.
«В прошлом году здесь поезд с рельс,
Сошёл – следователь тут снова -
Теперь понятно, почему…»
«Чего изволите?» - Денис тут.
«Теперь понятно отчего,
В прошлом году сошёл с рельс поезд…»
«Я понимаю!» - вновь Денис.
«На то и образованные,
Вы, чтобы понимать то всё,
Милостивцы наши. Бог знает,
Кому понятие давал…
Вы вот и рассудили быстро,
Как и что. Сторож же – мужик,
Схватил без всякого понятья,
За шиворот, и тащит к вам…
Ты, рассуди – ка, поначалу,
Потом тащи. Мужик, одно.
И ум у него, как мужицкий…
Чего же тогда с него взять.
И запишите ещё ж также,
Там ваше благородие,
Что он два раза там ударил,
По зубам меня! И в груди»
«Когда обыск производили,
Ещё ж нашли там у тебя,
Одну гайку… В каком там месте,
Ты отвинтил там и когда?»
Денис на это ухмыльнулся:
«Это про ту, лежала что,
Под красным сундучком, наверно,
Не я отвинчивал её…»
«Не знаю где она лежала,
Но только там нашли её.
Когда ты отвинтил ту гайку?» –
Следователь задал вопрос.
«Ту не отвинчивал. Её мне,
Игнашка, сын Семёна, дал.
Это про ту, что там лежала,
Под этим красным сундучком.
А ту, что на дворе в санях, там,
То эту, с Митрофаном, мы.
Вывинтили». «С каким ещё там,
Та, Митрофаном делал то?»
«Это, с Петровым Митрофаном…
Нешто не слыхали? Он всем,
Невода делает рыбалить,
Господам всяким продаёт.
Ему требуется там много,
Этих гаек на невода.
Почитай, на один уходит,
Штук десять… А где же их взять?»
«Послушай…» - следователь тут же,
Начал читать ему статью,
Из «Уложения», что было,
О наказаниях, что в нём:
«1081 статья Уложения о наказаниях говорит, что
за всякое с умыслом учинённое повреждение железной
дороги, когда оно может подвергнуть опасности следующий
по сей дороге транспорт и виновный знал, что
последствием сего должно быть несчастье…»
«Знал! Понимаешь? Ты ж не мог там,
Не знать, к чему, то приведёт,
Отвинчивание тех гаек…
То – наказание идёт.
Приговаривается к ссылке,
В каторжные работы там».
«Конечно, знаете вы лучше…
Мы люди тёмные совсем…»
«Нешто мы это понимаем?» –
Пролепетал Денис на то.
«Всё понимаешь ты! Врёшь, мне тут!
Прикидываешься. К чему?»
«Зачем врать? Спросите в деревне,
Коли не верите совсем…
Без грузила, идёт уклейка,
Иль на что хуже – лишь, пескарь.
«А ты ещё ж про шилишпёра,
Пожалуй, также расскажи!» –
Не выдержал и улыбнулся,
На это следователь тут.
«У нас не водится та рыба…
Поверх воды пущаем мы,
Леску без грузила. Насадим,
Бабочку. Тут – голавль идёт».
«Да и то, правда, очень редко…»
«Да, помолчи…» - следователь.
Молчание тут наступает,
Переминаться стал Денис.
На стол с зелёным сукном смотрит,
Усиленно начав мигать,
Глазами. Не сукно там будто,
А солнце там вдруг перед ним.
А следователь быстро пишет,
«А мне идтить?» - спросил Денис.
После того уже молчанья,
«Нет. Взять под стражу должен я».
«И отослать в тюрьму немедля» -
Следователь тут произнёс.
Денис мигать тут перестанет,
Брови свои тут приподняв.
И вопросительно глядит он,
На этого чиновника:
«То есть, как же в тюрьму? – воскликнул,
Денис тут же - Мне некогда,
На ярмарку надо… С Егора,
За сало три рубля забрать…».
«Молчи, не мешай» – чин всё пишет.
«В тюрьму… Было б за что, пошёл б.
А то так… здорово живёте…
За что? Не дрался и не крал…»
«Ежели насчёт недоимки,
Вы сомневаетесь уже,
Не верьте старосте… Спросите,
Вы «представителя» тогда…»
(Господина непременного члена – постоянный представитель
Какой – ни будь организации).
«На старосте – то креста нету…» -
Обиженно сказал Денис.
«Молчи!» - чиновник тут прикрикнул.
«А я и так молчу уже…»
«А что староста набрехал в учёте,
Это хоть под присягой я…
Три брата нас – Кузьма Григорьев,
Егор Григорьев, ну, и я…»
«Ты мне мешаешь…Эй, Семён, там… -
Следователь уже кричит –
Всё. Увести его!» - прикажет,
Вошедшему солдату, там.
«Нас три брата…» - Денис бормочет,
Как дюжих два солдата там,
Его взяв, с камеры выводят,
Денис же опять продолжал.
«Брат, ведь, за брата не ответчик…
Кузьма не платит, я ж Денис,
За него отвечай… Эх, судьи!
Помер наш барин – генерал…
Царство небесное! А то б он,
Вам судьям таким показал…
Умеючи судить же надо,
Не зря…». Денис же продолжал:
«Хоть и высеки, но чтоб за дело, по совести…»
1885 год.