Я все никак привыкнуть не могу
к круговороту здешнего цветенья.
Возможно от того пчелиный гул
здесь непрерывен, словно освещение
(не важно - от источников каких),
но свет сопровождает все живое
и мертвое, - когда и гул затих,
и мир хранит молчанье гробовое -
свет остается. И сама душа
без примесей воссоздана из света.
Здесь время истекает не спеша,
беря начало с ветхого завета,
и облака от дальних берегов
над морем проплывают то и дело -
стада овец и пастбища волов,
дромоны, бригантины, каравеллы
плывущие сквозь долгие века
по некой, Богу ведомой, спирали -
из устья вечности бегущая река,
в которую лишь души окунались.