Ты не бойся чертей и дьявола, потуши перламутр свеч, темнота пропиталась ладаном и ложится на бархат плеч.
Расползаются тени бисером, становясь чернотой ночной, так приятно душой и мыслями хоть на миг мне побыть с тобой.
Пусть зажжется софитом праздничным омут пьяных зрачков, как смоль и касанием остро-жалящим обратится вся эта боль.
Хорошо, что телами тленными нам владеть суждено не век, я бы губы твои несмелые сам бы спрятал под воды рек, потому что они - соленые, потому что ты вся в слезах, утони же в них, исцеленная, не могла ты забыть никак.
Ну скажи, что лукавишь, глупая, моя казнь через пять часов, когда озеро изумрудное загорится зарей без снов.
Разлюбить невозможно, кайся же, что поверил я в эту ложь, но ты плачешь, и птицы райские пропоют, что отнюдь не врешь.
Я себя не жалею, милая, я потом отплачу сполна, моя страсть, как собака сиплая воет жалобно со двора.
Оттого она не покоится, что судьбу свою сам топчу и по сердцу тебе, невольнице, бью кинжалом, когда хочу.
Вот зачем ручейками пряными твоих локонов мне петля,
Ты не бойся чертей и дьявола -
Ведь отправлюсь к ним только я.