У АНДРЕЯ ПЕЧЕРСКОГО Мустафа Ганижев
Тем начиналось Христов праздник,
кому на гусли струнку цапануть,
словно на чистый понедельник,
на колокольне и похмельнуть.
И можно о всяком поговорить, что впрок,
как романтический был пронос,
кто в наливках слыл большой знаток,
по-купечески глазу на спрос.
Кондратий голубец, вновь войдет в дверь,
распахнут двери для торжества,
чтобы весь ивановский мир выпрял вширь –
жених, влюбленный до блаженства.
Читая Андрея Печорского,
русская быль – изба да чертог,
просто была жизнь без воров с того
да это к нам сродни при всех ног.
В странствии по святым обителям,
от слов мудреца, сердцу он умилен –
эх, душок, раскислая Русь вся!
Кондратий розгами наказан.
«И водка славная у Гришки:
забредет в мозги, что в излишки,
фривольная, мятная муха,
Елпидифору тяни ухо!»
А сапоги, как у баричей,
со скрипом, деготком смазаны,
а голов у них, как у сычей,
с думой по ночам облазаны.
Вот он – жених в бурсаках не бывал,
и Буригин да не проходил,
Вселенную вовсе не певал,
зато у жида поговаривал.
Вот, как наш Елпидифор - жених
И помадился блаженству впрок,
регалии на нем без иных –
да, стряпчий, белый воротничок.
Какой хозяин, суровый мужик,
не рад был ни гостям, ни наживе,
сердито захлопнет ворота в миг,
отдав купцу, последнюю шубу.
Кто это не видел с крестом скверно,
что не хочется верить – кто завел?
Будто дьявол шагал размерено,
кажись, запечатленный свой ангел…
10. 08. 2007 г.