Часами смотришь на леса,
Скучая и блаженствуя.
Гудят мужские голоса,
Покрикивают женские.
Глотает стрелки и мосты
Статичное движение…
В окне вагонном видишь ты
Своё же отражение.
Стаканов звяк, вагонов смык,
Под локтем - чая лужица.
И сердца стук, и рельсов стык
Зовут к себе прислушаться.
Туннеля мрак, сирены вой,
Чеканный грохот встречного.
…И можешь выйти на любой,
А можешь - до конечного.
Вечерний чай, Кефир, зефир.
Брикеты растворенные.
Гремим, гудим, летим сквозь мир
Стрелою оперённою.
Бренчит оконный шпингалет,
Буянят алкоголики,
И вечно занят туалет,
И места нет у столика.
Пусть плачут дети, пусть храпит
Попутчик, тем не менее
На верхней полке канешь ты
В своё уединение.
Вонзясь невидящим зрачком
во мрак пути огромного,
Задумываясь ни о чём,
Обрывки дум задрёмывать.
Улиткой свернута постель.
С соседями знакомимся.
Стрелой Зенона мчимся в цель,
А может быть покоимся?
Со всем в пути накопленным,
Нахватанным, захваченным,
Со всем в мозгу утопленным,
Разжёванным, растраченным…
То скорчась под простынкою
Спиральны как вселенные,
То вытянувшись спинкою,
Как рельсы параллельные
Священному и грешному,
Друг другу и движенью,
Когда уравновешены
Разрыв и притяжение.
На выход те, и этот слез.
Ни отчества, ни имени.
Чем дальше в лес, тем больше мест
В ползущем скором фирменном.
Зато свободен туалет,
Пропали алкоголики.
Бутылка, пачка сигарет
Порожние на столике,
Очистки огуречные,
А едоков - ищи-свищи…
Чем ближе до конечного,
Тем больше мест зияющих.