ОДИНОКИЙ МУЖЧИНА
«Кончилось время любви, дважды цветам не цвести…» -процитировала она слова классика, собрала весь свой нехитрый скарб, запихнула его в три чемодана, две спортивные сумки и рюкзак, распахнула входную дверь и исчезла в глубоких осенних сумерках.
На прощание, кроме стихов, обронила:
- Ты, Лопухов – сволочь и свинья. Мне надоел хаос твоей квартиры. Я не о таком мечтала. У меня даже не было времени для саморазвития! Пусть теперь другая дура лепит тебе пельмени, собирает за тобой носки и вычищает лоток твоего кота. И, кстати, в постели ты делаешь не всё и потому давным-давно не актуален. Ключи верну позже, я ещё не все вещи забрала.
- Кот–то здесь при чём? У него энурез! – крикнул я ей вослед, но ответом мне было только гулкое осеннее эхо.
Тяжелое ярмо одинокого мужчины с котом обрушилось на мои хрупкие плечи. Остаться осенью без женщины – факт пошлый и болезненный. Она знала, когда уходить, чтобы сделать больно.
Лучше бы ушла летом. Летом другие женщины веселы и легки на подъём, не впадают в депрессии и пьют мало крепкого алкоголя. Летом проще найти ту, с которой можно прекрасно перезимовать. Осенью все в пледах, употребляют чай с корицей или в спортклубах устраняют последствия шашлычного сезона.
Открыл старую телефонную книжку, в которую ещё родители записывали номера поликлиник и справочных. Полистал. Выписал восемь номеров, с которыми некогда был счастлив. Подумав, вычеркнул троих – они уже на пенсии, а значит, вечно чем-то заняты и лишнюю обузу в моём лице не потянут. Тем более, кот с энурезом.
Стал обзванивать оставшихся. Трое меня сразу не узнали. Четвёртая, клявшаяся мне в вечной любви каких-то пятнадцать лет назад, вспомнила кто я такой после трёх дюжин наводящих вопросов. Не обрадовалась почему-то. На предложение воссоединиться ответила мотивированным отказом: у неё после меня уже шестая «вечная любовь» и, похоже, удачная, хотя и затянувшаяся.
Пятая – последняя надежда, тоже не узнала, но зато сразу согласилась прийти и скрасить моё одиночество минимум до весны. Предупредила, что прихватит с собой двух небольших детей и грустного сенбернара – тихого, любящего Шопена и перловку.
Я посмотрел на своего кота излишне тёплым взором. Кот, почуяв неладное, рванул к лотку демонстрировать усиление энуреза. Писая, орал громко, подчёркивая серьёзность и неизлечимость болезни.
Я сказал женщине, что ошибся номером и повесил трубку.
Вспомнил, что этажом выше живёт временно одинокая соседка. Её муж в Туле уже полгода строит памятник Левше – третий по счёту.
Освежился дорогим одеколоном, прихватил бутылку коньяка, пошёл наудачу. Кот сделал размашистое движение лапой. Похоже, перекрестил меня, не сходя с лотка.
Меня приняли на редкость радушно. Соседка оказывается слышала, как уходила моя подруга, обивая штукатурку чемоданами и бормоча что-то непристойное про мужиков и котов.
Молодая женщина, томящаяся без мужского внимания, быстренько скинула плед, явив взору себя в чудесном халате с шёлковою кистью. В таких халатах женщины обычно падали в объятия одиноких мужчин в стихотворениях Бориса Пастернака.
Она быстро собрала к столу, а я откупорил коньяк. Мы выпили, я признался, что осенью хочется тепла и ласки, что живу теперь с котом, а он совершенно не понимает меня и когда я зову его, чтобы просто погладить, сразу бежит к лотку. Тоска, одним словом.
Соседка сочувственно кивала, но когда я предложил ей разделить со мной осень, а если строительство памятника в Туле затянется, то и зиму - отказалась. Я подумал было, что она услышала последние слова покинувшей меня особы: мол, я в постели делаю не всё. Услышала и не дала положительного ответа. Оказалась, это не так. Женщина успокоила меня, посетовав, что в отсутствии мужа, её нравственный облик активно контролирует свекровь. Контролирует ежедневно и отсылает подробные отчёты строителю монумента, а тот в свою очередь отсылает обеим дамам тульские пряники коробками, словно благодаря: одну за верность, другую – за бдительность.
Чтобы хоть как-то, по-соседски, утешить одинокого мужчину, мне предложили осмотреть спальню. В спальне всё случилось как у Пастернака в стихотворении: «…когда ты падаешь в объятья в халате с шёлковою кистью». Сначала Надежда, а именно так символично звали спасительницу, упала в мои объятия, зажгла губы страстным поцелуем и сбросила халат. Причём не просто так, а грациозно. На тот момент это было весьма кстати.
Помятуя о последних словах той, что давеча покинула меня, старался быть актуальным в постели и, по мере сил, делать всё. Вероятно, я интуитивно встал на правильный путь, мои старания оценили соседи сверху, дважды колошматя по батарее чем-то тяжёлым. Их нервировало чужое счастье воплощённое в жизнерадостных стонах.
После посещения спальни, Надежда проводила меня до дверей ласковым взором, напомнив, что свекровь может явиться в любой момент. Пригласила забежать завтра с утра перед работой и даже пожелала познакомиться с моим котом, хотя я и отговаривал.
Довольный я вернулся к себе. Открыв дверь, обомлел. В прихожей стояли три чемодана, две сумки и рюкзак.
- Что застыл как вкопанный? – услышал я голос той, что недавно растворилась в осенних сумерках, - помоги разобрать вещи. Родная мать не приняла меня обратно. У неё, видите ли, новый хахаль. Подобрала мужичка на осенне-зимний период. Я решила дать тебе ещё один шанс, Лопухов. Ты временно прощён.
- А как же кот и носки? – заволновался я.
- Кот отныне на тебе, носки, так и быть, разбрасывай, но умерь пыл. Помни, мне нужно время для саморазвития.
Мы сели пить чай. За окном полил дождь, но несмотря на это, в квартире стало поуютнее. Наличие женщины всегда сулит надежду на маленькое блаженство в будущем.
- А знаешь, - загадочно улыбнулся я ей, - теперь я могу делать в постели всё.
- Господи, когда научился-то? Старые немецкие фильмы что ли просмотрел, пока меня не было или в Википедии покопался?
Я продолжал улыбаться, скромно опустив глаза. Кот с хитрым прищуром смотрел на меня. Думаю, он всё понимал.
Бальзамов Вадим.