Небеса не соврут и отмерят
положено нам,
Нарисованный заяц смеется
с картинки бумажной,
Вот бегу по дорожке, без мамы,
впервые я сам,
И сражаются гномы за правду
смешно и отважно.
И распахнуто настежь окно,
но нельзя подойти,
Из-за спин уходящих
тебя невозможно увидеть,
И кричу, надрываясь, я вслед:
"Подожди, подожди!",
Но уже не догнать, а по-прежнему
можно обидеть.
В тесном тамбуре шумно
и дым застилает глаза,
И старик неизвестный
на ветхой гармони играет,
Суета на перроне и мерзко
скрипят тормоза,
Я вернулся в свой город,
но дальше меня не пускают.