Ты должна пойти
Любовь Симонова
Октябрь… Как хорошо! Я спешила на работу. Сегодня, после некоторого перерыва, я снова начинала свою трудовую бухгалтерскую деятельность. Как меня встретят новые коллеги? Как сложатся наши взаимоотношения? Хоть я и старалась никогда не конфликтовать с людьми, но всё же немного переживала: новый коллектив. Перестроечное время наложило свой отпечаток на людей. Каждый цеплялся за своё место зубами, порой даже переступая друг через друга. Я понимала, что мне с моими убеждениями, вероятнее всего, придётся не очень сладко. Тем не менее, настроение было приподнятое. День выдался солнечный и на удивление тёплый. Даже лужи, слегка подёрнутые льдинками, радужно переливались на солнце. Листва уже почти вся облетела. Лишь отдельные листья пытались крепко ухватиться за ветки, всячески стараясь ещё хоть немного продлить свою жизнь.
– Здравствуйте,– заходя в кабинет, немного смущаясь, произнесла я.
– Здравствуйте,– как-то грустно, почти безучастно отозвались на моё приветствие новые коллеги. На их лицах высвечивалась какая-то то ли тревога, то ли усталость. Потупленные взгляды показались мне отрешёнными.
– Проходи, садись, там твоё рабочее место,– сказала главный бухгалтер, показывая мне на стол с пустым стулом.
«Странно, неужели они всегда такие? – подумала я. – Что бы это значило? Может, что-то произошло?»
После короткой паузы главный бухгалтер задала всем вопрос:
– Кто же всё-таки поедет? Нам обязательно нужно её сегодня забрать. Машину нам дают, но кто-то из нас непременно должен поехать.
В ответ в кабинете воцарилась ещё большая тишина и напряжение. Все, опустив головы, перебирали на своих столах наспех разложенные бумаги. Никто не торопился отвечать.
– Что случилось? – шёпотом спросила я у сотрудницы, сидящей рядом с моим столом.
– Из областного центра из больницы нужно срочно привезти Людмилу Степановну. У неё обнаружили рак печени последней стадии. Она с нами работала. На этом вот месте, где вы сейчас, сидела,– так же шёпотом ответила сотрудница.
Несколько минут я колебалась. Город, из которого надо привезти больную, находится не близко, и мне придётся на эту поездку затратить целый день. Хорошо, если домой успеем вернуться к концу рабочего дня. Вечер у меня был расписан. Скорее всего, эти дела придётся отложить. Но, с другой стороны, я же верующая, а этот поступок стал бы хорошим свидетельством для окружающих.
– Может, я поеду? – робко предложила я. – Только объясните, в какую больницу нужно ехать и куда привезти больную.
В кабинете все оживились. Главный бухгалтер дала мне наставления. А я, наспех накинув куртку, вышла на улицу, подставив лицо ярким лучам сияющего осеннего солнца. Закрывая дверку автомобиля, я вспомнила сегодняшнее утро. Встать мне пришлось немного раньше обычного. Сделав все дела, я чуть-чуть задержалась у зеркала. Косынка?..
«Слава Богу! – подумала я,– что не смалодушничала, теперь так легко можно начать разговор о Боге с водителем. Не надо ничего объяснять. Да и на работе всем сразу стало понятно, что я верующая».
Дорога в областной центр пролегала между гор. Извиваясь змейкой, она то поднималась вверх, то убегала вниз. В чуть приоткрытое окно автомобиля поступал поток свежего воздуха. На сердце у меня была тихая радость. Закрыв глаза, я мысленно помолилась, попросила Бога сохранить нас в пути, благополучно забрать больную и вернуться назад.
«Господи, помоги мне ещё и засвидетельствовать этому человеку о Тебе»,– просила я. Водитель, по роду своей деятельности, каких только людей, по всей видимости, не возил. Поэтому ко мне он отнёсся вполне благосклонно. Большей частью всю дорогу молчал. Зато мне представилась прекрасная возможность рассказать ему о Боге. О том, что Господь совершил в моей жизни. Рассказывая об этом, я наизусть пересказала несколько мест из Писания, в которых говорилось, что нужно обязательно покаяться и примириться с Богом…
– Ну, вот и приехали. Слава Богу,– произнесла я.
– Да, приехали. И на железнодорожных переездах не стояли, а то встанешь и стоишь полдня,– отозвался в ответ водитель.
Я, выйдя из машины, пошла к врачу.
Врач, мужчина пожилого возраста, с сединой на голове, выглядел озабоченно. Он кратко объяснил мне, что предстоит сделать:
– Вы должны доставить её по месту жительства. Состояние больной крайне тяжёлое, дни её сочтены. Есть два варианта: либо домой, либо в стационарную больницу, там для неё место уже выделено. Куда она сама захочет, туда и везите.
Молоденькая медсестра под руку привела больную. Людмила Степановна выглядела очень плохо. Передвигалась она с большим трудом. На её почерневшем лице вырисовывались боль и страдание, а во взгляде просматривались тоска и безысходность.
Мы вместе с медсестрой довели её до машины и постарались поудобней усадить на заднее сиденье.
Всю обратную дорогу ехали молча. У меня словно перехватило горло. Я ничего не могла говорить. Было очень жалко больную.
– Людмила Степановна, куда вас везти, домой или в больницу?
– В больницу. Дома у меня только сын, а он сильно пьёт. Я всю жизнь старалась для него. И болезнь свою поэтому запустила. Боялась, что работу потеряю.
«Господи, как же тяжело этой женщине!» – размышляла я. Понимала, что нужно её как-то ободрить, но не могла. Все слова как будто куда-то улетучились. Моё сердце разрывалось от сострадания к несчастной женщине. Я осознавала всю безнадёжность её физического состояния, но почему-то молчала.
Привезли мы Людмилу Степановну в больницу уже к вечеру. Я передала дежурному врачу пакет с её личными вещами, документы и лабораторную карту. Подождала, когда больную оформят в палату, и только потом пошла домой.
Солнце уже село. Оно практически уже не виднелось из-за высокой горы. Только далёкий проблеск отдельных лучей напоминал об утренней красоте. На сердце у меня было тяжело. Лишь далёкая радость, напоминание о свидетельстве водителю, немного скрадывала боль.
«Что будет с этой женщиной? Ты должна рассказать ей о Господе!» – вдруг как молот прозвучало в моей голове. «Господи, но мы её уже привезли. Как я смогу ей рассказать?» – пыталась я найти себе оправдание. «Ты должна завтра пойти в больницу и засвидетельствовать», – настаивал внутренний голос. «Господи, как я пойду к ней в больницу? Я же её совсем не знаю. Что я ей скажу?» – продолжала отговариваться я. Но голос настойчиво повторял: «Ты должна пойти».
Весь вечер во мне происходила борьба. Только ближе к ночи я, внутренне смирившись, согласилась пойти в больницу.
Преклонив колени, я молилась:
– Господи, я не знаю, что говорить этой женщине. Я её совсем не знаю. Скажи Ты Сам всё, что нужно, через меня. Усмотри всё Сам. Соверши по милости и по воле Твоей. Благодарю Тебя за всё. Аминь.
«Завтра пятница. После работы пойду к Людмиле Степановне», – определилась я и со спокойным сердцем и умиротворением в душе погрузилась в сладкий глубокий сон.
На следующий день, окончив все производственные дела, я сразу отправилась в больницу. По дороге зашла в магазинчик, накупила разных фруктов.
– Можно мне посетить больную Людмилу Степановну из четырнадцатой палаты? – спросила я в больничном отделении у дежурного врача.
– Да, можно, только наденьте белый халат и смените обувь. Проходите к ней сами. Она уже не ходит, – ответила врач.
– Скажите, а сын к ней приезжал?
– Нет, никто не приезжал.
Я накинула на плечи халат, надела тапочки и поспешила в палату.
«А что если в палате много людей лежит?» – снова стали подкрадываться ко мне сомнения. «Значит, буду говорить ей, а остальные, если хотят, пусть слушают», – и я твёрдой уверенной походкой направилась вдоль по коридору.
В палате, с правой стороны от дверей, стояла одна-единственная кровать. Рядом к ней пристроилась старенькая обшарпанная тумбочка. Немного поодаль стул. Напротив дверей зияло двухстворчатое голое окно. Возле кровати на полу, совсем не вписываясь в больничный интерьер, лежал домашний круглый коврик. Меня это очень удивило. Видимо, какая-то добросердечная санитарочка постаралась связать этот коврик, создавая тем самым хоть какой-то уют для одиноких безнадёжно больных в этой специально отведённой для них палате.
Мысленно помолившись, я взяла стул и присела рядом с больной.
– Людмила Степановна, вы меня узнаёте? Это мы с водителем вас вчера из областной больницы привезли.
– Да, узнаю. А вы кто? Я думала, что вы медсестра.
– Нет, я с вашей работы. Пришла вам рассказать о Боге. Вы сможете слушать?
– Да, я хочу, чтобы вы рассказали.
Собравшись с мыслями, я начала говорить. Стала рассказывать, что каждый человек, оставив свою земную хижину, рано или поздно переходит в вечность. И где он будет находиться в вечности, зависит от самого человека. Если он здесь на земле попросит прощения за все свои грехи у Бога, примет в своё сердце Иисуса Христа, Сына Божьего, Который страдал на кресте за всех нас, как своего личного Спасителя, то этот человек будет спасённым.
Людмила Степановна внимательно слушала, создавалось впечатление, что она ловила каждое слово. И чем больше я рассказывала ей о Боге, тем светлее становилось её лицо.
– Я вас не утомила своими разговорами? – спросила я.
– Нет, нет. Спасибо, что вы пришли. Мне это нужно. Я даже чувствую себя лучше. Спасибо вам.
– Людмила Степановна, давайте помолимся, – предложила я.
– Давайте. Только я не умею молиться и не смогу встать.
– Да, Бог достоин того, чтобы пред Ним преклоняться, но Он видит ваше состояние. Вы можете помолиться и лёжа. А молитва – это наш разговор с Богом. Что есть у вас на сердце, всё так Ему и скажите…
Склонившись на колени рядом с кроватью больной, я в молитве благодарила Бога за Его милость и любовь, явленные нам, грешникам. А в конце молитвы попросила Бога, чтобы сын Людмилы Степановны приехал к матери.
Спускаясь с четвёртого этажа по больничной лестнице, я услышала внутри себя голос: «Ты сказала всё, что нужно». Домой я не шла, я летела, переполненная радостью, исходящей от Господа.
В понедельник, придя на работу, я узнала, что в субботу к Людмиле Степановне приезжал сын, а в воскресенье она отошла в вечность.
Через три дня, на похоронах, организованных нашим предприятием, я прощалась с Людмилой Степановной как с сестрой в Господе, в надежде на встречу с ней в небесах.
http://www.stihi.ru/2019/05/17/6589