Подпирает неба
синеву
пёстрыми верхушками
лесок, –
сколь ещё на свете
проживу,
я не знаю, всё же, –
дай-то, бог, –
впрочем,
то не главное совсем:
водку пил и был
охоч до баб,
жил богемой, иногда –
никем,
и в царях ходил я
и в рабах.
Мне бы:
пусть же Родина моя
остаётся Русью
с вящих пор,
чтобы даже внуков
сыновья,
быль её не ставили…
в укор,
чтобы
я легко слетал сюда,
и среди раскинутых
полей
видел плод
вселенского труда
на святой
отеческой земле, –
знаю,
что пробьёт
бессмертья час,
я в своей России оживу
и скажу:
– Я уходил в запас
охранять вам неба
синеву.