В тревоге замер старый дом,
И сад, и вся округа:
Во тьме кромешной за окном
Рыдает-бьётся вьюга.
В лесу стучит, свистит, ревёт,
Ведёт охоту-ловлю,
И, кажется, вот-вот снесёт
У дома шапку-кровлю.
А стужа всё сильней и злей,
Гудят-трещат деревья,
Во власти буйства снежных змей
Стоит в ночи деревня.
Но крепок в русских избах сруб,
Закрыты ставни плотно,
И только рвётся дым из труб
На волю беззаботно.
Печь с непогасшим угольком
Полна теплом вчерашним,
Душицей пахнет, молоком
И хлебушком домашним.
Сопит, клубком свернувшись, кот,
Дремоту навевает,
И ходиков неспешный ход
Покой не нарушает.
Устав ненастья слушать гул
И мёрзнуть на крылечке,
Дворовый пёсик прикорнул
В тепле, поближе к печке.
Уютно в горнице родной,
И спится сладко-сладко,
И ясно венчик золотой
Сияет над лампадкой.
Но бабка старая не спит
И свечку зажигает,
За тех, кто в этот час в пути,
Молиться начинает,
За тех, кто голоден, раздет,
Кто крова не имеет,
За тех, кто брошен с малых лет,
Кто тяжело болеет…
И шепчет бабка в сотый раз
Свою мольбу простую
За церковь, за народ, за нас –
За нашу Русь святую.
Смиряет вьюга буйный нрав,
Рыданья затихают,
И змеи снежные, упав,
В сугробах застывают…
Не срубом крепким дом силён,
Не ставнями, не крышей –
Там будет нерушимым он,
Где Бог молитву слышит.