Твои погребальные дроги
к погосту приедут пустые.
А ты, задержись по дороге,
ещё не успевши остынуть
от жизни такой суматошной …
Чего только в ней не случалось!
До слёз становилося тошно,
бывало, накатит усталость …
Сдавив пятернёй твоё горло
в кольцо беспощадного смеха,
судьба в жерновах тебя тёрла
забвения или успеха.
«Шальной головы не сносил он!» -
судачить досужие будут.
Ты жил на пределе и силы
покинули, сердце под спудом.
Не надо истошного плача
над телом. К чему причитанья!
Порой изменяла удача,
ты снова спешил на свиданье
с заветной, ввысь рвущейся песней.
Друг скажет: «Допеть не успел он …»
Свечами берёз редколесье
за полем прозрачно белело.
Над гробом колосья ржаные
в поклоне глубоком склонятся.
Несите его, вороные!
Не спеть уж и вновь не подняться!
Взмыл занавес траурной птицей,
Москва шла прощаться с Поэтом.
Как трудно с той мыслью смириться,
что умер, кто пел: «На Каретном» …
Но верю я – ветер подхватит
ту песню, что смолкла над полем,
и снова в гудящем набате
твой голос почувствует волю!
Твои погребальные дроги
к погосту приедут пустые …
А ты задержись по дороге,
навечно оставшись в России.
август 1982 г.