Копаясь в рухляди, нашёл и вспомнил сразу,
Тебя, со старых и замызганных листов,
Писал ли стих, или единственную фразу,
Где был отдать всего себя за взор готов.
Забилось сердце чаще, чем в тот поздний вечер,
Когда под вязами под тусклым фонарём,
Ты говорила мне, что время раны лечит,
Вполне успешно, притом в возрасте моём.
Не излечило, вновь твой лик передо мною,
И я, как прежде, осознав свою вину,
Коль, называть мою любовь к тебе виною,
Лицом своим в прохладных дланях утонул.
Всё тот же кисло-сладкий запах дней минувших,
Где и смородина с малиною, и вех
Чтоб не водилась нечисть, и всплакнувший,
Наш той любви, ревниво-страстной, краткий век.
Теперь, читая те безгрешные страницы,
На радость ли невыразимую, ль беду,
Ты, знаю, спишь, а мне давно уже не спится,
К тебе во снах я обязательно приду.