Заверните кости в парчу,
Положите затем в яркий шелк.
Я ее уже не люблю,
И к другой я уже званый гость.
Что ты смотришь, глаза не узнал?
Это я, только злой оскал,
Вместо глаз, кусает и рвет…
Твой наряд положу под стол.
Не стучи мне в окна-глаза,
И не лезь мне в двери-ушей.
Дома нет никого – это жаль.
Там уж больше никто не живет.
Никому туда, входа нет.
Распласталась паскуда-печаль,
Захватила, и дом, и сад.
И пусть там никто не живет.
Я пойду на битву, все ж с ней.
Просто так не люблю я, и злюсь,
Когда смерть тихим ядом идет,
Солнца дни печаль все крадет.
Подойду я, ретивый и злой.
Улыбнусь я печали своей.
И пусть в доме никто не живет.
И сломали давно качель.
Я ударю внезапно в лицо,
И еще, и еще удар,
Обессилел я чуть, устал…
А затем, тоску свою в печь.
Буду песни петь, кутить, пировать.
Чтобы снова, лишь с нею лечь…
Зарастет опять к дому тропа.
А быть может, пройдут года,
И здесь трасса пройдет на века.
Но не будет уж в доме моем,
Жить печаль и тоскливый плен.
Будет радость жить и красота.
И забытый, усталый дом,
Станет ярким дворцом без стен.