Набитый доверху, отяжелел карман
От желудей, каштанов, шишек и рябины.
Во мне заткнулся, наконец-то, графоман,
Но чувствую нутром - ему обидно,
Что не по силам вылепить слова
Из придорожной отсыревшей грязи,
Что диск - не диск, а солнечный овал
На языке, подтаивая, вязнет.
А осень из хлопушек все палит,
Засыпав город трафаретною листвою,
Лазурью выкрашен небесный монолит.
Он все молчит, но нас как прежде... двое.