Груша - нельзя скушать

               

      Тонкие, глянцевые пальцы смуглой кожи, на одном желтый ободок с красным камешком, и чуть припухлая ладонь под широким рукавом невидимого платья из яркой ткани восточного орнамента показалась в приоткрытой двери. Хозяин дома быстро выхватил из женских рук огромный поднос с очередным угощением и поставил на пол, аккуратно устеленный чистой тряпицей. Дастархан накрыт. Горы лепешек, свежеиспеченных, аккуратной башенкой. Тончайшая, из темной муки, грубоватого вида, но безупречного терпкого вкуса. Над ней расположились белые, воздушные. Еще выше легли разных оттенков и, все уменьшаясь в размерах, ароматные, манящие произведения пекарского искусства. Глиняная печь во дворе под названием тандыр выпекает это чудо. Рядом с лепешками широкие тарелки со сладостями. Печак, местные конфеты из сахара и муки, сушеный тутовник, конфеты в обертках и без них, печенье, курага, кишмиш. Всего не перечислить. Белел кусковой сахар и внутренности пиал. По краю миниатюрных озер светились темные ободки, зеленый чай, налитый в них, едва покрывал дно. Уважая гостя, из большого фарфорового чайника с непременной веревочкой на крышке таджики по обычаю наливали чаю на пару глотков. И без конца подливали, подливали. Подавая пиалу левой рукой, правую прижимали к сердцу. Мархамад, чой! Пожалуйста, чай!..
     Вокруг обширного стола-дастархана, по периметру просторной комнаты, чуть возвышаясь над полом, почти невидимым, окрашенным темно-красной краской, по-царски уютно лежали бесчисленные одеяла-курпачи и подушки. Эти плоские троны жаждали встречи с нами, гостями, приглашали снять усталость и тревогу своим прикосновением. Гость в доме – посланник Всевышнего. А гости рассаживались, продолжая оживленный разговор, начавшийся по дороге в кишлак. Арыки еще бежали нам вслед вдоль тенистых аллей. Их журчание, словно продолжение диалога с Востоком, было бесконечным. Хозяин с достоинством подхватил беседу, всем было удивительно комфортно, несмотря на непривычные позы. Подушек и одеял в доме хватало, чтобы подложить под все спины, под все локти. В углу еще оставались яркие, пятнистые ватные одеяла, служащие и матрасами. Некоторые гости умело подкладывали под себя согнутые в коленях ноги, другие сидели полу боком, часто меняя позы, но всем  было хорошо.
    Хозяин оглядывал комнату, смотрел каждому в глаза и спрашивал, удобно ли дорогим гостям. Гостеприимство высшего разряда дополняла водка. Арак. Из-под подушки за своей спиной наш друг с ловкостью фокусника доставал очередную «злодейку с наклейкой» и разливал в пиалы, причем, сколько там у него было припрятано, оставалось загадкой.
    Чаем с лепешками и сладостями начиналось любое застолье. Потом подавали горячее, с огня, шурпо, жирное варево из мяса с луком. Суп этот обжигал губы, деревянные ложки обманчиво не нагревались. Зелень, помидоры с перцем, перемешанные в кислом молоке, разваренное мясо, все свежее, ароматное. Плов уже шел без объявления, за ним куры, обжаренные в хлопковом масле с помидорами. Розовые лица гостей напоминали об их страданиях, а хозяин доставал новую бутылку…
    Оглядев комнату в очередной раз, обнаружил свадебный портрет главы семьи и его молодой жены. Черно-белая фотография раскрашена ретушером. Дешевая,  потемневшая рамочка обрамляет округлые красивые лица на светлом фоне. Иссиня-черные волосы кажутся синими, а щеки неестественно нарумяненными. Из мебели был лишь буфет кустарного производства, он отсвечивал полировкой, а сквозь мутные стекла проглядывали несколько единиц стеклянной посуды и бумажные полоски с  вырезанными углами. Потолок и стены, покрытые известью, были чисты и прохладны. Комнату для гостей венчала одинокая лампочка, она напоминала грушу, которую нельзя скушать…
                …1979….2019…