Дорога из Тольятти до Москвы и обратно поездом для меня привычное дело с юности - поездки к родным, учеба в вузе, «челночные» рейсы 90-х. Благодаря интернету билет приобрести сейчас намного легче. Так же приятно стало садиться в поезд, предъявляя только паспорт. Заходишь в вагон и сразу можно стелить постель (она уже на месте). И понимаешь, что в пути есть возможность выспаться, временно отрешиться от всего, что в привычной жизни беспокоит и требует участия.
Я в поезде – интернета нет, телефонная связь периодически пропадает – и это здорово! Мои мысли прерывает голос попутчицы:
– Елена, это Вы? Как?! Снова вместе, в одном купе!
– Я… а Вы, кажется, Марина?
– Нет, я Надя. Я хотела Вам позвонить… и надо же, снова вместе едем!
Я вспомнила эту девушку, ей лет 27. Три месяца назад я ехала в этом же поезде навестить маму. Она ехала со мной, в одном купе. В дороге она рассказывала о том, что занимается продажей элитной косметики в салонах красоты и частным клиентам. Ей нравится этим заниматься, еще она посещает платные профильные курсы в Москве. За этом время Надя приобрела много новых друзей. Родители и муж всячески поддерживают ее занятие. Всю дорогу девушка говорила о том, что жизнь – это поиск, риск; общение ей всегда доставляет удовольствие, а успешные продажи зависят от умения общаться. Правда, в этот раз она сообщила по секрету, что едет не на курсы (домашние не знают), а на встречу с девчонками, с которыми познакомилась в Москве на обучении – они решили немного отвлечься и вместе отдохнуть. Надя была в предвкушении приятного времяпровождения и много рассуждала, о том, что жизнь – отражение нас самих. Я чувствовала, что с ней хорошо поработали «профильные» психологи: девушка была само очарование, учтиво предлагала свою помощь попутчикам, поддерживая разговор на любые темы. Я понимала, что это часть ее работы – заводить знакомых, обмениваться телефонами, рекламировать «счастье» от продажи косметики. Мы с ней тоже обменялись телефонами, но через день я ее номер удалила, понимая, что не позвоню – косметика мне неинтересна, а если позвонит она, то пойму, кто это.
– Надя, Вы хотели просто позвонить или по поводу?
– Из-за подруги, у нее большие проблемы – попытка суицида. А я-то понимаю, что это личностное. Здесь нужна, видимо, помощь профессионала, так как ей все хуже и хуже.
– Она тоже занимается вашим бизнесом? У нее не пошло?
– Да, у нее не получилось, а теперь долги, кредиты...
Она спросила, когда я буду в городе, можно ли ее подружке обратиться ко мне за помощью. Я ответила, что, конечно, можно и нужно. Но чтобы понять, нет ли у нее психического расстройства, возможно сначала потребуется помощь психиатра. Работая психологом, я знаю, что в таких случаях человеку нужно попытаться помочь на самой ранней стадии, но помощь нужна двусторонняя: психиатр лечит, купирует медикаментами то состояние, которое есть, а психолог выявляет причину данного состояния и помогает принять то, что случилось и «отпустить», при этом стараясь найти в себе смысловой ресурс жить дальше.
Надя ехала на боковом месте, а рядом со мной оказалась еще одна очень разговорчивая попутчица, Вера. Она ехала до Сызрани, возвращаясь с работы (учительница начальных классов). Вообще-то, она еще была в отпуске, но перед окончанием каникул ей нужно было решить какие-то рабочие вопросы. Вера рассказывала о своей жизни, пытаясь получить от нас эмоциональную поддержку и уважение за свой нелегкий труд.
– Муж-то у меня не работает, у нас там нет работы, а я уже несколько лет в Москве работаю учительницей в две смены: сначала уроки, потом продленка, да плюс классное руководство. Примерно по два месяца в Москве, а на каникулы – домой. Так-то я уже пенсионерка по выслуге, но карточку с пенсией отдала дочери – у нее двое детей, они с мужем без работы сидят. Зять у меня неплохой, но никак у него не получается с работой.
Вера еще долго рассказывала о том, что ее свекрови уже восемьдесят, и ее пенсия выручает: на эти деньги муж живет с матерью и сыном. А сыну уже шестнадцать, поступил учиться в Тольятти в техникум, так что вся Верина московская зарплата уходит на его обучение и проживание. Пассажиры сочувственно соглашались с учительницей, вспоминали о силе русских женщин. Парень с верхней полки все время молчал, но потом не выдержал и вступил в разговор.
– А можно анекдот в тему?
– Ну анекдот так анекдот, разрядите немного.
– Два мужика выпивали, один другого спросил, может ли он войти в горящую избу или коня на ходу остановить. Когда получил отрицательный ответ, крепко пожал ему руку со словами: «Настоящий мужик!»
Повисла пауза. Кто-то хихикнул, а учительница еще долго рассказывала, что муж у нее очень хороший, что он всю свою жизнь работал и содержал семью, просто сейчас работы нет.
Потом я наконец уснула, а утром поезд прибыл в Москву, на Казанский. Когда меня встретила подруга детства, я вспомнила, что Надю и в прошлый раз должны были встретить новые подруги, но не встретили ни тогда, ни сейчас...
Поезд пришел рано утром по расписанию, мы с моей Любашей договорились переждать в кафе время до встречи поезда из Санкт-Петербурга – я должна была встретить дочь с внуками, чтобы вместе провести часть отпуска в деревне у моей мамы. Наша беседа в кафе была полна приятных воспоминаний о детстве, юности; мы вспоминали нашу замечательную страну, которой больше нет. Я подумала, что для нашего поколения она могла бы зваться просто страной Юность. Странно, но получается, что у новых поколений будто бы и нет этой Юности – они сразу попадают в страну, где мечтать глупо и опасно, где нужно выживать на любой работе, где платят (хорошо, или хоть как-то). Дети подрастают и сразу понимают, что все решают деньги. Мне страшно за этих ребят. Думаю, мне повезло, что я успела состояться в советское время. Если бы моя мать овдовела сегодня, оставшись с нами двумя (восьми и десяти лет) на руках, она бы не смогла дать нам образование, оплатить репетиторов, и я никогда не нашла бы денег для защиты кандидатской... Конечно, нельзя оправдать жестокость сталинских репрессий, но то время уже прошло, а я помню доброе время 1960-80-х, время, подарившее людям огромной советской страны счастье иметь мечту, выбирать профессию, любить не за деньги, жить сегодняшним днем, радоваться праздникам и работать в свое удовольствие. Человек был защищен от рабства, а сейчас? Сейчас практически везде подневольный труд, основанный на воплощении принципа эффективности производства. Деньги стали важнее здоровья и жизни человека.
В отпуске с мамой, дочкой и внуками провести время это маленькое, а может совсем немаленькое, а самое что ни на есть огромное счастье! Но рассказать я хочу о другом. О психологической выносливости стариков, живущих в двух часах езды от Москвы (столицы нашей Родины, где есть все, что только может пожелать современный человек). Я столкнулась с тем, что в кранах ржавая вода, которую невозможно пить; колодцы закрыты; колонки, из которых мы в детстве пили воду и мыли ноги, запаяны. Моя мать не готова со своей пенсии покупать пятилитровую бутыль за шестьдесят пять рублей. Молодежь на машинах возит огромные бутыли с водой для своей семьи, а одинокие старики ходят за водой к тем частникам, у которых сохранились личные колодцы и договариваются с ними на определенных условиях. Моя восьмидесятилетняя мать, ветеран труда, еженедельно одалживая самодельную тачку у соседей, затаривает десять пятилитровых бутылок с водой из колодца, своей бывшей коллеги, конечно, за определенное вознаграждение и везет их примерно семьсот метров, затем уже, пропуская через фильтр, использует, как питьевую. Эту воду питьевой назвать тоже очень трудно: она мутная, так как вода в колодце не успевает накапливаться, а песок и ил не успевают оседать. Конечно, я предлагала своей маме переехать к себе, но она не хочет, говорит, что затоскует и скоро умрет на чужбине. Мне приходится помогать ей на расстоянии. Будучи пенсионеркой, продолжаю работать. Благодаря советскому образованию, мой труд еще востребован, но о том, что будет дальше, стараюсь не думать – этому меня научила профессия. Не думаю и о том, что пенсию, которую я заработала, государство мне платит не полностью. На каком основании – я так и не могу понять.
В деревенской квартире этим летом было очень холодно и сыро. Влажность была такая, что спали на мокрых простынях в теплых халатах и носках. Мокрое белье днем сушили на обогревателе, и бабушка ворчала, что придется дорого платить за электричество, – успокоили ее денежной компенсацией. От постоянного холода заболели внуки и наша бабушка. Ездили в аптеку за лекарствами в столицу района – автобусная остановка в двух километрах, автобусы ходят редко, а лекарство требовалось срочно. Пришлось тратиться на такси за триста пятьдесят рублей только в один конец. Я подумала о том, сколько раз в месяц моя мать ездит в район за лекарствами на такси (на автобусе ей уже не под силу)? Там же в районе находится больница, но до нее на такси уже пятьсот рублей. Про доставку продуктов и говорить не приходится: в сельском магазине такая надбавка, что летом помидоры по сто сорок пять рублей – старикам это не по карману. Заплатив со своей пенсии коммунальные услуги и, купив лекарства, остается минимум на выживание, «дожитие».
Возвращаясь из отпуска, я ехала в том же поезде, радуясь возможности выспаться. Когда проехали Рузаевку, поняла, что проспала остановку и не получится прогуляться по платформе. Потом проснулась уже в Сызрани, быстро обулась и побежала на выход, глотнуть воздуха, но не успела — поезд тронулся.
– Жаль, опять проспала остановку, – сказала я проводнику в тамбуре, молодому парнишке лет семнадцати, видимо практиканту. Он посочувствовал в ответ, и мы разговорились.
– Тяжелая работа, наверное, не высыпаетесь? Да, еще укачивает.
– Почти не сплю. Четверо суток в дороге, потом два выходных и опять.
– После того, как приедем в Москву, поедем в Пензу, там помоем поезд, приготовим к следующему рейсу, а после работы из Пензы своим ходом добираюсь домой в село под Саранском.
– На автобусе? Билет дорогой?
– Да, на автобусе за 250 рублей. После выходных на нем же до Пензы. И опять на четверо суток. Могут и на другой рейс поставить – когда как.
– А платят сколько, если не тайна?
– А что тут таить: шестнадцать тысяч, а работаю я один без напарника. Да мне еще и не доплачивают, снимают часы, а проще - обворовывают.
Один из пассажиров вошел в тамбур, долго извиняясь, просил у проводника разрешения покурить.
– Так курите, я дверь открою – вот эту, где уголь для титана.
– А если проверяющий увидит? Вас накажут.
– Я сейчас приеду и заявление на увольнение подам, мне все равно. Мать лежит на операции, сегодня делают; отец около тридцати тысяч получает, а я хотел это лето поработать и в армию, но вымотался, на пол августа уже сил не хватило.
Тут я заметила, что глаза у парня очень уставшие и грустные. Он, видимо, сильно переживает за мать, пытается держаться, быть среди людей, больше общаться, чтобы не думать о плохом.
– А ты, наверное, учился на проводника?
– Так я еще и учусь – в Железнодорожном колледже. После этой практики понял, что не смогу работать проводником. Надо семью заводить, дома жить, а иначе не будет ни семьи, ни детей.
Я пожелала парню всего доброго и пошла досматривать свой сон, но сон не шел. Почему-то думалось о проводнике, который показался очень добродушным, приветливым. Обратила внимание, что в нашем вагоне было чисто, проводник всегда был на рабочем месте, не спал даже ночью. Все пассажиры обращались к нему: то за стаканом, то за чаем, с разными вопросами. Он был вежлив и тактичен. Но он не станет работать по профессии, на которую учится уже несколько лет, так как условия работы трудно назвать нормальными. Зарплата 16 тысяч, за вычетом оплаты за проезд домой и обратно примерно 5 раз в месяц, остается 12 тысяч, минус налог, остается 10, а если учесть, сколько он потратит на питание в дорогах и по пути домой, то зарплату семье он не привезет. Да, на такие деньги нет возможности ухаживать за девушкой, помочь родителям, и тем более жениться. По-моему, это и есть основная причина демографического кризиса: молодежь не в состоянии заводить семью, содержать детей, а потому они придумывают себе отговорки, типа новомодных течений, где основная идея – жить для себя. Если подумать, то по-другому у большинства и не получится. У многих и для себя не выходит, а живут лишь за счет родителей, на их прожиточный минимум.
Стало как-то совсем грустно. Я мысленно вернулась к своим клиентам из психдиспансера, проводя параллель между причинами первого нервного срыва и невозможностью найти работу. Люди часто устраиваются на работу с желанием и какими-то надеждами, потом терпят фиаско: то условия труда запредельные для человеческих возможностей, то обманут с зарплатой, то увольняют за то, что опоздал, не выплатив зарплату. Сейчас, особенно часто стали принимать без оформления. Это позволяет работодателю избежать налогов, и «кинуть» работника, зная, что «за воротами» очередь и пожаловаться некому.
Всё – мы приехали. Пассажиры как-то особенно, от души поблагодарили нашего проводника, давали ему какие-то советы, а он только печально улыбался в ответ.
Выйдя из поезда, я получила сообщение, от знакомой, что ей срочно нужна моя профессиональная помощь, и мы договорились о встрече. Ситуация оказалась до боли знакомой. У женщины сорока восьми лет умерла сестра, которая была на год моложе. Сестра жила с мужем-работягой и девятнадцатилетним сыном. Муж – не пьяница, не гуляка, сын благополучно учится в институте. Сестра потеряла работу секретаря в бюджетной организации, и через какое-то время устроилась диспетчером в транспортную организацию, которая вскоре разорилась. Потеряв работу в очередной раз, женщина полгода была в поиске, а потом впала в депрессию, стала заговариваться, перестала есть и совершила суицид.
Имея опыт работы в подобных ситуациях, я помогла своей знакомой. Мне понятна психологическая ситуация переживания горя, я нашла ответы на вопросы, которые мучают родственников, но не нашла ответов на вопросы о тех социальных проблемах, с которыми живет наше общество, обладая несметными природными ресурсами. Я патриот своей страны, мои деды погибли за Родину. Но, Родина - это не только «страничка в моем букваре». Это страна с несметными природными богатствами. Почему кто-то решил, что может пользоваться всем, физически и психологически уничтожая своих соотечественников?
Прервав эти горестные размышления, я подумала, что в любом случае нужно быть красивой, ведь завтра на работу, а потому – срочно в парикмахерскую! Позвонила своей знакомой маникюрше, в надежде на то, что она уже приехала из Сочи. Мне повезло – она согласилась меня принять уже вечером. За маникюром я слушала рассказ о том, что летние заработки в Сочи не удались. Яна, так зовут маникюршу, четыре месяца пыталась на маникюре заработать побольше денег в курортном городе. Она даже педикюр освоила, но все, что заработала, ушло на проживание и дорогу.
– А с кем дочка была все это время?
– С мамой, она на пенсии, еще моет подъезды, а мужа у меня нет — вот так и выживаем.
Любуясь красивыми ногтями, я шла домой, понимая, что завтра на работе я услышу много подобных историй, с которыми бедные люди не справились. Я буду им говорить, что не надо никого винить, что спрашивать надо только с себя, что легче тем, кто ничего ни от кого не ждет, «ожидания это всегда боль».
А самой себе я скажу: «Да мы можем научиться не ждать, рассчитывать на себя, но очень хочется, чтобы там наверху тоже научились спрашивать с себя, за то, что они творят».