Он шел по отдаленной дали, и впереди, и позади его, было безлунное зеркало, вознаграждающее всех светом истины, и пиком мудрости которая охраняла закон. Только свет был внизу и вверху, и везде где ступала мягкая лапа молодого вэйда. Везде заливал этот нескончаемый поток.
Сегодня, не так как обычно, и воздух пропитан некой злобой. Которую все чаще стал чувствовать под ногами. И некий злобный взгляд смотрит на меня с той стороны Света, где должно быть Море.
- Что то должно случиться сегодня. Еще никогда доселе, не было настолько темно. Что сердце мое, возненавидело вконец дом этот, и пустыми стали голоса внутри. Тяжелый воздух проникает в легкие мои, и нет силы сделать ни единого вздоха.
И в тот же момент, как по мановению невидимой длани, море расступилось, и я, снова увидел то, чего видеть не мог, конечно. Так как видят такое тут, лишь те, кто приходит сюда впервые, и недавно.
- Мы, услышали тебя, о, Атам. Раздавался гул с глади морей. Небеса разверзлись подо мною. И, диво. Снизу вверх, смотрят на меня три огненных глаза. Вернее, три пары изящных как изумруд, глаз.
- Мы, услышали твою просьбу, Владыка. То, в чем ты не можешь сомневаться, то, что становится песнью твоего голоса, и есть ты. Ты. Ты, должен отдать все это. Немедленно. Здесь. И сейчас,- и в миг тот же, гневные щупальца заполонило собой все пространство, что разверзлось под волнами морскими. Чудовищное существо, не виданное даже в нашем краю. Впрочем, опасаюсь, что ничего подобного и не бывает в время это.
- Я ничего не мог заказывать тебя, Моран. И, единственное, что могу я сделать сейчас. Это не откликнуться на твою нет, не просьбу, а презренное жалование. Не я просил тебя о дарах. Думаешь, не знал что придешь? Ждал. Тотчас ждал. Потому, вот мой тебе ответ. Ты мне ничего не можешь дать сверх меры, все что есть у меня при себе. Все, что имел я с рождения, мое. И только.
- Ты сам подписал себе приговор. Не послушание Отца - отречение от Неба. Отлучайся! Единственное, что еще держит тебя здесь. Это твое истинное происхождение. Сегодня, и вчера. Все прознают о том, что ты нарушил обеты крови. А теперь, послушай меня, и сделай так как я требую. Исчезни. И никогда не появляйся. Ты сам все увидишь, как к тебе по настоящему относятся, и что от тебя ничего не ждут.
- Прощай, Ай. Джевайя, Айриано. Совэйджа Айк’Дженори-Ас! Взываю я к синему морю Саратхи. Именем твоим, что породило то пожрешь, четыре ветра, отныне не дадут покоя нам. Да разверзнется Земля под волнами, да поглотит в себя неизреченное имя Твоё. Айн-Зэт-Ква-Раан-Хо-Тон-Джи-Ххи. Саторам!
И, с мыслью спокойной, и огненным взглядом, проводил молодой правитель, старого реставратора, к ногам своим. Столько было спокойствия в этом взгляде, словно делалось это каждый раз, когда непослушные мысли о вечности лезли в его голову. Но в этот раз, все было более претенциозно чем обычно. Зерно сомнения, уже начало проникать в душу, отравляя её своей тенью. Что, если это не пустая угроза, а просто безмолвное отчаяние. Ведь к его просьбе никто никогда не прислушивается. Кто-то, там, издалека, говорил что он – странник из прошлых времен. Из стран, где вечно идет борьба за лучшее. Но что может быть лучше Неба. Где все приходится в состоянии гармоничном и упокоенном, если не сказать, блаженном. И все путники, приходящие издалека сюда, постепенно, хоть и не сразу, забываются мирным сном. События минувших дней размываются, и кажется будто все взгляды приковывает лишь одно, утаенное здесь зрелище. Видение всевидящего ока. Которое внезапно вспыхивает в самой груди. И пронзительным светом своим нарастает во все пределы. Это ли, не Предел? Прекрасный, невозможный. Неоспоримый. То, чего так долго ждешь. И то, чего дождавшись, более ничего не смеешь ожидать. Потому как, движение внутри замирает. А снаружи ничего не происходит.
Но, не все умеют изменяться. Те же, кто не слушает голос внутри. Те вечно страдают под толщей вод, в черных песках омывает их несменные толщи времен. Но об этом в другом повествовании.