Что происходит в моей стране,
Мне до сих пор неведомо:
Кто-то не хочет рассказывать мне -
Я же, по сути, не требую.
Пишут, что люди уже не живут
В моём великом отечестве -
Властный и патриотичный жгут
Сдушил всё человечество.
Теперь здесь всевластвует истины страх,
Страхом признания погнанный.
Страшно - «дурак», и нестрашно - «дурак»,
Скажем страшаще и строго мы.
Бык тупогубый вконец озверел
И по своим же топчется.
Поднято силой с разбитых колен
И искалечено общество.
Слово, как помнится, не воробей,
Даже с цитатника свизжено.
Чёрным хлыстом хоть до одури бей -
Люди не будут обижены.
Но пишут, что люди уже не живут
В моём великом отечестве -
Властный и патриотичный жгут
Сдушил всё человеческое.
Властно безвластие - замкнутый круг.
Было ли где пророчество,
Что близкий и путеводный друг
Обречёт нас на одиночество?
Боль от обиды сосёт в груди
Чёрной дырой завинченной...
В дудку свою дуди не дуди,
А рыпаться трудно нынче нам!
Руки на кнопках, на рычагах -
Лишь бы понизить маневренность.
«Помните, дети, о Боге в сердцах»,
Тычут под рыло иконопись.
Хочется плакать, биться башкой
И привлекать внимание.
Шея обмотана тонкой кишкой
Толстого непонимания.
Хочешь не хочешь - просто верь
Говорящему синему стеклышку:
В ящике каждое слово теперь
Станет последним колышком.