Сидеть и слушать дождь, забыв, где сон, где явь,
за частоколом рифм, в уютности дремучей.
Ну это ли не рай. Зачем же вдруг рояль?
Как мартовский ручей, с обледенелой кручи
сорвавшийся, – гремит, бесчинствует, влечёт
на вольные хлеба. Настырное crescendo
командует: «Ещё!» Рояль и дождь – ещё! –
по строчкам, по садам – безжалостно и щедро.
И покидаешь рай. Бомжуешь под зонтом.
А мир трещит по швам в тревоге заскорузлой:
опять, мол, ни к чему и снова не о том…
И плачешь и течёшь в немыслимое русло.