Это всё не моя вина.
Это лишь пустяковый бред.
*
И никто не поможет нам,
если дыма на небе нет.
Скалит остров свои клыки, обнажая немой кошмар.
Нам бы пить из одной реки, но першит ненавистный жар
прямо в горле
/сейчас стошнит/ –
заостряй же своё копьё.
Если остров нам смерть сулит –
так и быть.
Он возьмёт своё.
Беззащитного зверя –
бей.
Обнажённое горло –
режь.
Не внимай никакой мольбе, подчиняй, убивай и ешь;
оставляй на штыке свой дар –
пусть пируют
и Зверь,
и бог!
*
Нежно-диким цветком пожар всю невинность в мгновенье сжёг.
Каждый помнит, кто в нём погиб,
только виду
не подаёт.
Но хоть лги себе,
хоть не лги,
правда крошит сердечный лёд.
*
Уплывают в миражный зной очертания корабля.
Ральф, как может, хранит покой, но от злости он вне себя –
его держит лишь то, что он не зверёныш,
а человек.
Но все мысли кричат о нём –
отщепенец.
Охотник.
Джек.
Рыжий воин кривит свой рот в полный зверской вражды оскал.
Синева равнодушных вод разбивается между скал,
рассыпая ажур воды на горячий сухой песок.
Вьётся тонкой струёю
дым,
льётся страхом дремучий
сон.
Вместе с ветром танцует Зверь;
вместе с Джеком приходит страсть –
дикой смерти пьянящий хмель разевает гнилую пасть,
выдыхая манящий смрад,
тошнотворную дурноту.
Они снова вершат обряд – он так весел, жесток и глуп!
Зверь приходит из чащи к ним,
на себя нацепив лицо.
*
Капли страшной слепой резни брызжут клюквенною пыльцой.
Лижет раны на теле соль, тихо шепчет морской прибой…
Как со смертью уходит боль,
так и Саймон ушёл с водой.
Мерзкий голос звенит в ушах, повторяя: «Я часть тебя…»
В горле комом мешает страх.
Небо рвёт громовой разряд.
Повелитель блестит углём от насевших жужжащих мух.
*
Ральф несётся, держа копьё, выбивая последний дух,
но не смея замедлить шаг.
Он добыча.
Он хочет жить.
Все охотники не спеша его силятся обступить,
улюлюкают и вопят,
загоняют огнём в капкан…
Словно загнанная свинья,
он не чувствует боль от ран –
лишь бы только он смог спастись,
лишь бы выжить,
сбежать,
суметь –
у него только два пути, где один обещает смерть.
Едкий дым бьёт в глаза и нос,
вот и нечем уже дышать…
Ральфу кажется это сном, и он резко сбавляет шаг.
*
Офицеру и невдомёк, что случилось здесь до него;
остров – жертвенный кровосток. Ральфа душит несметный вой.
На недетских сердцах детей
столько боли немой лежит…
Ральфу знать бы один ответ –
сколько стоит
чужая
жизнь?
*
Между скал изумруд воды бьёт в осколки свою волну.
Этот остров – огонь и дым, и он скоро пойдёт ко дну.
В глубине обгорелых чащ,
в пепелище седых разрух,
сгнившим ртом
в тишине смеясь,
ждёт свой час
Повелитель Мух.