ПРИЗНАНИЕ СИЛЫ
(городские этюды)
Alex Neint
Он отвечал за тактику драки, я – за стратегию.
На него ложилась вся нагрузка боя, на меня - его успех.
В большом индустриальном центре драку искать не нужно, она сама находила тебя, повсюду: в транспорте, в кино, на улице, в парке. Тебя могли зацепить в любом месте, просто так, для развлечения.
Пройти по парку с девушкой без тяжких последствий было рискованной затеей. Беда настигала каждого, кто был слаб и не обладал стремительностью лани. Чувство собственного достоинства роли не играло, ты мог стать инвалидом или просто скончаться он побоев, если вовремя не ретировался с места злополучных событий.
Город напоминал Чикаго тридцатых. А мы кучка пай-мальчиков, рожденных от интеллигентных родителей, знающих цену искусству, пытались противостоять этому ширившемуся криминальному беспределу. Наш двор находился в окружении многочисленных общежитий вузов и техникумов, в которых жили не дворяне, и даже не горожане, а простой деревенский люд, привыкший к самогонке и ежедневному мордобою. В студенческий городок прибывали абитуренты из такой периферии, где грубое матерное слово было движущей силой всего безрассудного, становилось определяющим в их диких поступках. Заметив все это, наш местный маргинальный абориген мог только содрогнуться.
Мой друг, Костя, с болезненным чувством справедливости, не мог смириться с заполоняющей город пошлостью. Он боролся с ней еще учась в школе, осаживая ошалелых цыганских деток, для которых ни учителя, ни завуч – были не указ. Даже милиция ничего не могла поделать с буйными ромалэ. Посадят одного в кутузку и сразу же перед райотделом выстраивается шумный табор с цыганскими песнями, криками детей, выливанием параши, отбросов. Вся площадь у милиции заваливалась конским навозом, продуктами жизнедеятельности изысканного общества.
А тронешь их отрока и вовсе горя не оберешься. Но, Костя умело припугивал цыганских отпрысков, один за другим заваливая в драках школьных верзил, всякий раз намекая, что такой же позор ждет их всех.
А в низком обществе позора боялись больше, чем побоев.
Расставшись с партой, храбрый Костя замахнулся даже на авторитетных уголовных громил, что вызвало у нас восхищение и заслуженное уважение. Органы государственной власти десятилетиями не могли справиться с этими дебоширами. Попав в их ведомственные силки – преступники через день оказывались на свободе. А тут бывший школьник, целкими ударами кулаков смог приструнить лидеров беснующующейся уголовной мафии. Ему бы государственную премию, ан-нет, только принудительные приводы в милицию, дескать: нехорошо обижать маленьких.
После армии, набравшись праведного опыта и грубой убойной силы, он продолжил освободительную борьбу родного города от прибывающей нечисти, не прекратил сражаться со средневековым бескультурьем, пытаясь привить немытым варягам хоть какие-то правила приличия, но силы были не равны. Прогуляться с девушкой по улице было также небезопасно, как пройти по краю крыши с закрытыми глазами. Не каждый мог отважится на городское сафари, прохаживаясь среди львов с куском мяса. В диком мире ничего не менялось, как и сотни лет назад, все дружно наваливались на одного.
- Ну, что, профилактику нужно уже делать! - заявил запыхавшийся Алик, прилаживая оторванный манжет - Еле до двора добежал, чуть не разорвали… собаки! - выругался он, подходя к беседке. Это было самое страшное слово в его лексиконе.
Наши дворовые собаки были гораздо дружелюбней, и видимо, тоже произошли от интеллигентных пород.
Низкорослый Алик был по праву самым выносливым из всей нашей ватаги. В день ему приходилось проводить по пять-шесть боев, возвращаясь с учебы, и слыл опытным профессионалом по выживанию в городской среде. А пройти через студенческий городок, не пострадав – было из области чудес. Его били много раз, а он выживал и всегда помнил обидчиков, рано или поздно находя их в самых неподходящих местах, в самых неприличных положениях.
Услышав боевой призыв, все рванули к месту событий как урбан-десант. Это милиция разыскивает преступников по горячим следам, а мы попадали сразу в полымя, оставляя за собой остывающие следы.
Алик, в отличие от меня, был большой хитрец, и любил наносить удары исподтишка: подлость – за подлость – как говаривал он. Зная положение дел на городских фронтах, он загодя заготавливал увесистую палку или ножку от стула и прятал ее под полу куртки - в деревянных усмирителях была своя стратегия и тактика.
А дела были в данный момент, прямо-таки, безуспешные. Выйдя на студенческую площадь, все оцепенели: перед общежитием стояло около тридцати деревенских парней, нас – человек шесть. Моя стратегия успеха была безуспешна – пришлось идти «свиньей». При осознании видимого неравенства – наши фланги отпали. Идущий впереди клина огромный Олег и его боевые сателлиты, не знали, что поддержка исчезла. Теперь тылом стал я. Бросать друзей в тяжелую минуту было не в моих правилах, и я, накрутив солдатский ремень на руку, приготовился к неравному бою.
Олег с ходу вклинился в «шобло» лузгающих лоботрясов. Он как башенный кран с длинной стрелой валил нехристей правой рукой, а левой – противовес «дипломата» с пятью бутылками водки – тут же заваливал подступивших со спины. Мясорубка лихорадочно заработала в свете вечерних огней.
На меня накинулось человек шесть, кулаки устали махать, и через пять минут я понял, что пора выпускать латунное жало кожаного армейского ремня. В темноте площадных кустов бретеры не поняли, чем я орудую, но от жутких криков первых пострадавших – приостановились.
Алика я заметил на другом конце площади, его оттеснили так далеко, что мне стало не по себе. Я рванул ему на помощь. Огромный силуэт Олега, перемалывающий обезумевшую толпу на пороге общежития, на миг успокоил меня. Из темной тучи гвоздящих кулаков Алика едва было видно. Его скрюченное на асфальте тело во всю били руками и ногами.
Времени на раздумывание не было. Несколькими ударами я прошелся по затылкам разящих. Душераздирающие крики задних заставили ближних отпрянуть от жертвы. Алик лежал неподвижно, двумя руками обняв голову. Заметив перебои в побоях, пострадавший не растерялся, и не поднимая головы, с положения лежа рванул в ближайшие кусты, под звук моих карающих ударов. Пока были силы я добивал растерявшихся гулонов, с криками разбегавшихся в разные стороны. Пробиваясь к Олегу, я заметил в коридорных окнах, черную массу людей, несущихся с верхних этажей общежития.
- Олег, надо уходить! - крикнул я ему, подчищая ему тылы.
- Сейчас… - заканчиваю… - удар стрелоподобной руки перемежался с отлетом грузного «дипломата», наполненного горячительным. Карающее коромысло вращалось с частотой пропеллера, сваливая первокурсников на асфальт.
Мы бросились в сторону нашего двора. В перебежке я сматывал ремень в улитку, подготавливая невидимое оружие к обороне. Позади уже слышались враждебные возгласы гнавшихся.
В полумраке аллеи я развернулся и бросился им навстречу, чтобы не дать преследователям отследить место нашей дворовой дислокации. Дальние остановились, ближние еще по инерции двигались, а самый крупный и яростный деревенский олух, скользя приближался ко мне со скоростью мальчишеского самоката. В темноте я метнулся к нему – он в стойку. Змеиный выброс кожаной кобры и он с истошным криком свалился на землю. Толпа оцепенела, пораженная увиденным. Не понимая, что произошло с их товарищем они растерялись, а я кинулся на них, скрывая в руках тяжелую латунь пряжки. Задние сразу же оказались первыми… в побеге к общежитию, остальные присоединились не задумываясь. Вернувшись, я схватил упавшего за волосы и глянул ему в лицо:
- Теперь я буду приходить к тебе и в общагу, и в аудиторию, и в ректорат, и на факультет… - перечислял я ему места возмездия - бойся ходить в туалет… я тебя запомнил и там размажу тебя по кафелю…
Поверженный верзила сопел, держась за разбитую скулу.
В огромной беседке двора, прикрытой со всех сторон сиренью, мы собрались на подведение итогов и зализывание ран. Алик, как всегда, пострадал больше всех, у Кости сбиты были только кулаки, Олегу и вовсе ничего не досталось – не каждый свалит башенный кран.
- Как всегда выручил «дипломат» - ухмылялся он, проверяя целостность бутылочной обоймы.
А я получил легкие ссадины и небольшие разрывы одежды. Мать, как всегда будет недовольна.
Редкие дни мы могли праздно сидеть в беседке. Частенько во двор забегали обиженные подростки и жаловались на унижения, частые грабежи и побои. Мы поднимались и бодро продвигались в соседний парк, злачное место для залетных флибустьеров. Стратегия моя была до предела проста: никто из грабителей не должен выйти из парка. А поскольку гастролеров всегда было мало, мы с этой задачей справлялись вполне. У милиции такие блокады почему-то не получались, всегда кто-нибудь ускользал, просачиваясь сквозь их призрачные сети. То ли дебоширы были слишком умные, то ли милицейские сети были непрочными.
Алик в предчувствии легкой победы потирал руки и приговаривал: мученице – мое развлеченьице!
Обиженные подростки улыбались и таяли в предвкушении неотвратимого наказания. Но, для остальной части населения такие благостные исходы были неведомы, так как наказание для преступников давно перестало быть неотвратимым.
Чтобы долго не рыскать по парку, мы самых маленьких выпускали далеко вперед для приманки, и разбойники вылетали из темной чащи как бабочки на свет. Для бойцов, прошедших большие испытания, пришибить кучку грабителей было делом двух минут. А если кто убегал, был настигнут нашим высокорослым спринтером по кличке – Кучерявый. Сравниться с ним в скорости не мог даже гепард. Затем пойманных и поверженных отдавали на растерзание малолеткам, а те… -
в общем, злее детей никого нет. Следующие по гневу идут женщины. Чем слабее существо – тем ожесточеннее его сущность. Маленькие собачки всегда лают на больших, смирно идущих с хозяевами. Тем не менее, количество ограблений в парке резко сократилось, оставались редкие набеги пьяных студентов, но к тому моменту у нас появилось много уважающих нас учащихся и с их помощью мы быстро находили дебоширов в нужной комнате общежития. Дальше проводилась профилактическая беседа с контрибуцией за нанесенный моральный ущерб.
Битие – определяет сознание! Доводили мы житейскую суть до неуспевающих студентов.
С таким определением трудно было не согласиться.
В самый радостный весенний праздник людей в городе было через чур много. Во время длительных выходных студенты массово выезжали из областного центра, а урки, бандиты и грабители – приезжали. Круговорот криминала в природе.
В праздничный вечер мы всей пестрой компанией сидели в цветущем парке, оставив дворовую беседку в одиночестве. Костя играл на гитаре мелодичные песни, перебирая струны крепкими пальцами. Было тепло, запах сирени кружил голову и располагал к меланхолии.
Но, расслабиться не пришлось. Примчались худосочные хиппи из соседнего района, и, перебивая друг друга, стали просить помощи. Прекрасный парк, названный ими «Таркус» (там на постаменте стоял танк Т-34), осквернили пришлые разбойники из периферийных районов. Праздник на окраины, видимо, не распространился, и гопники сами решили приехать в центр.
- Они бьют и грабят молодежь! - жаловались хипари как дети, хотя по возрасту мы были ровесники - В андеграунд не зайти – прибьют и имя не спросят!
Мы переглянулись, оценили силы и решили помочь модной рванине. Громада поднялась – двинулась. Тощие хиппи и панки как мелкие шакалы бежали впереди, показывая местонахождение злоумышленников. Шествие растянулось от парка до центральной улицы, залитой праздничной иллюминацией. В свете цветных огней смешались и растворились наши ребята с гуляющими по городу жителями.
В темный парк вошел авангард наших смельчаков. Вдалеке показался неоновый свет подземного туалета – временное пристанище уркаганов, где они беспрепятственно грабили случайных прохожих.
- Кто пойдет туда? - спросил хитрый Алик, опасаясь очередного избиения.
- Не ходите! - испуганно завопила модная рвань - Они все там, в андеграунде!
Не успели мы приблизиться, как большой черный дракон высунулся из яркого неонового нутра, выпуская клубы дыма. Из подземелья длинной змеей стали выходить разбойники с сигаретами в зубах, человек двенадцать.
Перед боем, я как всегда оглянулся, чтобы сопоставить приход с расходом: от хиппи и нашего арьергарда след простыл. Осталось человек пять, а шестой - высокорослый Кучерявый - основная ударная сила - пропал в самый неподходящий момент. С перепуга считать начинаешь гораздо быстрее.
При виде этих громадных чудовищ и нашего отрицательного сальдо, в ногах похолодело. Мы переглянулись. Бандиты тоже обменялись взглядами, понимая, что за ними пришли. Но, заметив перед собой рафинированную городскую шпану – снисходительно улыбнулись.
Молчание воцарилось гнетущее. По неписанным законам драки шевелиться было нельзя – сразу навлечешь на себя беду. Все стояли загипнотизированные страхом.
Главарь – коренастый бандюга, в большой ратиновой фуражке – «а ля аэродром», вышел вперед. Все дружно попятились назад.
- Ну, кто на меня! - рявкнул он, стукнув себя в грудь как орангутанг.
После выкрика на темной аллее остался один Костя.
Остальные застыли поодаль. На лобном месте к схватке приготовились двое разновесных бойцов. Никто не решался начать в драку.
Матерым взглядом оценив низкорослого противника, громила резко рванул вперед и в прыжке ниндзя выбросил мощную ногу. Костя отпрянул, держа кулаки наготове. Подвыпивший верзила не удержался и упал, фуражка покатилась. Воцарилась напряженная тишина, лишь издали доносились выкрики гуляющей толпы. Костя, воспользовавшийся замешательством бандюг, бросил на меня умоляющий взгляд.
Я понял, что с главарем ему не справиться и наш центровой обречен. Пока все увлеклись поединком, я потихоньку стал отходить в сторону, к большим каштанам, где можно было незаметно снять ремень.
Воротила поднялся и не отряхиваясь осторожно двинулся вперед, готовясь к очередной атаке.
Костя пятился к своим, отвлекая внимание нападавшего обманными движениями. Он боялся ближнего боя: при удачном захвате, соперник раздавил бы его как болотную лягушку.
Главарь, после падения не решался повторить прыжок и обдумывал другой вариант атаки, но, не найдя ничего лучшего, снова прыгнул как ниндзя. Характерное отличие всех маргиналов – отсутствие импровизации. Костя в душе был джазист, но громоздкость посланного ему инструмента не позволяла реализовать кулачное сфорцандо.
От второго броска бедняга снова увернулся. Не выходя из боксерской стойки, Костя сделал шаг назад, ожидая поддержки тыла, но все стояли, как вкопанные.
От злости орангутанг взревел и кинулся на своего противника, но от сильного бокового удара был сбит с ног. Серия мощного стаккато, исполняемая Костиными кулаками, тут же обрушилась на павшее тело, а меня уже рвали на куски другие приматы. Озлобленные падением авторитета от коварного броска, они схватили меня за грудки и дослав к лицу множество кулаков не дали ни одному достичь цели. Синхронность нанесения ударов мешала блатным меня изувечить. Впервые я почувствовал спасительное действие Божества! Такое удивительное стечение обстоятельств можно объяснить только присутствием Всевышнего.
От первой лавины тумаков я чудом уцелел, но цепкие мослы дикарей теребили меня как тряпичную куклу, разрывая праздничную одежду. Озверев, каждый старался притянуть меня к себе, в злобном желании создавая друг другу помеху. Бордовый джемпер затрещал от ворота до пупа, и белая манишка рубашки как беззащитная душа выпорхнула на свободу. Огромные мослы как в кошмарном сне с треском сбились у моего носа, не дав раскрошить хрупкий череп. Внезапно, под душераздирающие крики, адская картина перекошенных рож сменилась на райское цветение каштанов украшающих победоносное лицо Кучерявого с волшебным посохом в руках.
На сей раз довершить кару уркам помешал мой земной спаситель. Кучерявый как вездесущий Чапай ворвался в наш кипящий котел, размахивая длинной трубой как казацкой шашкой, вырванной в ближайших дворах. Под тяжелыми ударами волшебного инструмента, «бандюки» валились как оловянные солдатики. Избавив меня от мучений, Кучерявый ринулся расфасовывать в асфальтовую оболочку остальных пришельцев.
- Как нам его не хватало! - перекрестился я.
Труба гудела набатом, не переставая, отправляя разбойников в глубокий нокаут. Наш приятель с молниеносной быстротой валил грабителей одного за другим. Создавалось впечатление, что он шлифовал свое трубное искусство годами. И, наконец, догнав последнего разбойника, он свалил его на ходу, как тигр лося, не обращая внимания на его молящие крики. В раскаяние преступников коллега не верил. В торжествующем запале лихой спаситель мигом подлетел к Косте, и видя, что неутомимый главарь поднимается, ввел его в глубокую анестезию. Плотная ратиновая фуражка вряд ли бы его спасла.
Нужно было срочно ретироваться. Мы так сильно «насорили» в парке, что, подоспей по «горячим следам» милиция, нас бы точно арестовали за мелкое хулиганство с тяжкими последствиями.
А попав в околоток, мы засветились бы не только в милицейских сводках, но и в уголовном мире. Свободолюбивую молодежь всегда радовала вальяжная медлительность органов.
В такое смутное время, оказаться между бойким молотом криминала и неподвижной наковальней государства, было бы верхом безрассудства. На зоне нас растерли бы в лагерную пыль.
Темными дворами оставшаяся гвардия уходила из яркого праздничного центра, в противоположную сторону от отчего жилища, позволяя нашим «горячим следам» остыть и затеряться в праздной толпе. После Моисеевых блужданий, тихий двор со светящимися соседскими окнами, показался нам до боли родным, а одинокая беседка, стоящая среди высоких кустов сирени, по-домашнему уютной.
Выдохнув горячий пар сражения, мы принялись обсуждать победу, понимая, что досталась она нам случайно и открыто довольствоваться ее лаврами опасно. Блатные не простят нам нанесенного ущерба.
Около недели мы вообще не совали нос ни в какие потасовки. Тихо сидели в родном дворе, меланхолично поигрывая на гитаре. Потом расслабились, осмелели и снова стали появляться в парке. Но, однажды, те же длинноволосые хиппи и панки забежали к нам на аллею и задыхаясь сообщили, что в наш парк из их «Таркуса» движется огромная орда урок, и среди них верзила в ратиновой фуражке, обладателю которой они дали кличку «Блин». Сбивчивым рассказом худосочные поклонники личностной свободы, довели до нашего сведения, что главарь, как Щорс с перебинтованной головой, лично допрашивал пойманных в центральном парке подростков. Один вид уркаганов вызывал у ломких хипстеров неодолимый трепет и словесный понос. Пойманные хлюпики выкладывали великовозрастным дебоширам все, что о нас знали и не знали, и превращались из свободолюбивых хиппи в удобных конформистов. Запахло жаренным. Но, бесстрашный Алик, тут же предложил вести партизанскую войну: внезапно нападать на отставших хулиганов и громить. Любитель колких подлостей потирал уже руки. Костя его поддержал, но взглянув на меня, понял, что погорячился.
Напомнив Алику, что это будет не банальная драка, а страшная месть за поруганную уголовную честь, и что урки просто поставят его на «пики», я предложил выйти из парка и наблюдать из безопасной стороны.
Каково же было наше удивление, когда мы увидели непрекращающийся поток черной криминальной массы, идущей плотными рядами, не отстающими друг от друга.
- Иди, нападай сбоку или сзади! - предложил я Алику - От тебя там мокрого места не останется.
В этом «крестовом походе» пришельцы старались держаться кучно: то ли боялись, наслышавшись свежих новостей, то ли у них была стадная лошадиная стратегия.
В этот вечер мы боялись даже приблизиться к нашему двору, понимая, что нас могут перехватить уже на подходе. Пришлось ретироваться в соседний дружественный нам район, благое дело город был велик.
Через месяц страсти утихли, и мы снова почувствовали дух пьянящей свободы. Все дальше стали уходить от собственного дворика и даже заходили в большое центральное кафе возле «Таркуса» побаловаться пивком.
День был солнечный, радостный. Небольшой компанией в четыре лица, мы расположились за столиком у окна и расслабившись потягивали лучшее на свете пиво. Настроение было приподнятое, шутливое. Костя, любитель по-доброму поглумиться над товарищами, смеялся во весь рот. И тут он затих, побледнел. В светлое кафе среди бела дня вошла толпа молодых мужчин, а среди них возвышался знакомый главарь. От этой тучи в зале аж потемнело.
«Блин!» - теперь точно пришьют… - вышло из потухающих уст Кости, как свист от пробитого колеса.
Вождь тоже узнал Костю, после поединка в парке. Проходя мимо нашего столике, главарь остановился и как бы между прочим сказал:
- Всем сидеть на месте! А ты - ткнул он пальцем на Костю - подойдешь к нашему столу.
Видя обморочное состояние товарища, я успокоил его:
- Здесь они нас бить не будут… - работники сразу вызовут наряд.
- Бить не будут, а тихо пришьют… - поправил меня
Костя - а когда уйдут, уборщицы обнаружат тело…
- Ну, ты уж слишком! - тихо возмутился я.
- Что делать? - испуганно спросил напарник по несчастью, осознавая, что расплачиваться за грехи всех придется ему одному.
- Пока они рассядутся, будем пить пиво - посоветовал я, прикладываясь к пожелтевшей от страха пене.
Бретеры разделились на две группы: одна расположилась за столиком у входной двери, другая в противоположной стороне.
- Теперь точно не убежишь… - прошептал Алик.
- Что носы повесили - они подумают, что мы сдрейфили - неубедительно подбадривал я
- Мне уже все равно, что они подумают - бросил в сердцах Алик - в туалет даже не пройдешь – там и «оховячат»
Костя пригнув голову к кружке, искоса поглядывал на главаря. Тот, вальяжно рассевшись, театрально жестикулировал, посматривая на лоснящуюся на солнце жертву.
- Ну, что - идти? - спросил меня Костя.
- Сиди не дергайся - сказал я тоном поводыря, приведшего родственника на хирургическую операцию - Пусть хоть немного напьются… Когда надо будет – тебя позовут.
От этих слов напарник совсем побледнел, осознавая, что возмездие неотвратимо.
- …тебя позовут - обреченно повторил Костя, отдавая себе отчет, что позовут именно его, и никто не поднимется вместе с ним. Ему так захотелось стать кем-нибудь из нас, мухой кружившийся у открытого окна, или просто провалиться на месте, лишь бы только исчезнуть со злополучного места. Он даже припомнил, кто предложил идти в это кафе. Здесь, в закрытом помещении, будь нас хоть десятеро – исход боя был предрешен. Не было поля для импровизации.
Недружелюбные смотрины продолжались довольно долго. Испытующий взгляд Блина давил на всех и не позволял особо шевелиться. Каждый боялся попасть под месть верзилы и стать первозванным. Главарь как кот, уверенно закогтивший мышь, наслаждался предвкушением казни.
- Иди сюда! - громко протрубил громила, не сомневаясь, что подойдет тот, кого это касается.
Костя поднялся, и печально глянув на нас, обреченно поплелся через зал к третейскому столу, где вальяжно восседал превотальный судья. От выпитого лицо его раскраснелось, разгладилось. Стало не таким суровым. Блин ногой пододвинул к себе свободный стул и молча ткнул в него пальцем. Костя бесшумно опустился. Брови бандита нахмурились, лицо сосредоточилось. Наблюдая все это, мы машинально глотали остатки горького, уже перестоявшегося пива. Окончательно протрезвев, мы следили за ходом принужденной беседы, ожидая подвоха или внезапного решения властителя, не совсем понимая, что мы будем делать, если Костю в запале начнут бить. Ни трубы, ни палок у нас не было, а дубовые лавки были неподъемными.
Наши кружки были давно пусты, когда Костя поднялся и пошел к нам виноватой походкой.
Озадаченный он тихо сел и посмотрел на меня.
- Они сказали… - Костя сделал паузу, глотнув желтой жидкости чтобы промочить горло -
… что того, кто ударил главаря сбоку в висок – жестоко покарают, а того, кто пробил ему голову трубой - вообще порешат. В ногах у меня похолодело. Видя мой испуг, он тихо добавил:
- Я никого не назвал… А Кучерявого здесь нет. Его огромную фигуру они хорошо запомнили. Был бы он в кафе – драки не миновать.
Воцарилась гнетущая тишина.
- Хорошо, что варвары порвали мой новый бордовый джемпер… - кощунственно подумал я, вспоминая мамины негодования - а то б, после узнавания меня в кафе по джемперу - мама не узнала бы меня дома.
- Они ждут ответа - напомнил Костя -
Все молчали.
Банда поднялась и пошла в туалет. Блин остался один.
- Быстро иди к нему - шепнул я компаньону - скажи, что мы, из уважения к его заслугам, приглашаем вечером в ресторан и там все вопросы уладим. С нашей стороны будет двое – с их стороны - он один.
- А если он не захочет? -
- Вожди все тщеславные - захочет! - ответил я - Это поднимает его статус.
Костя поднялся и зашагал к Блину. Команда у входа поднялась, насторожилась. Невозмутимый взгляд главаря усадил их на место.
Пока Костя объяснял наши предложения (а условиями их нельзя было назвать), команда главаря вернулась и расселась в прежней позиции. Главарь снисходительно улыбнулся, соразмерив собственные силы и протянул руку Косте. Это был пароль на беспрепятственный выход из кафе.
- Пойдем, быстрей отсюда, пока не передумали… - поторопил Костя, проходя мимо нас, повеселевшим лицом удерживая интригу.
Все чинно, как положено смелым зайцам, поднялись и не спеша, бесшумно задвигая стулья, пошли на выход.
- Сегодня, в девятнадцать часов, встречаемся в фойе ресторана «Алмаз» - уже по ходу сообщил мне Костя.
- Он предложил этот ресторан? - осведомился я.
- Ну, не я же - ответил Костя - Не с моим рылом туда соваться
Остальные боялись что-либо сказать, чтобы не попасть «под раздачу», тем более, денег ни у кого не было.
До вечера мы напряглись с товарищем и нашли необходимую сумму для ублажения криминального авторитета.
- Сказал - чтобы без подвохов! - напомнил Костя о договоренности.
Вождь пришел без опоздания. Зов удовольствий и тщеславие любого сделают пунктуальным.
- Ну, что? Давайте знакомиться - начал Блин - Сергей! - и протянул руку спарринг-партнеру. Никогда не думал, что у криминала кроме кличек существуют еще и человеческие имена.
- Костя! - представился товарищ как на светском приеме и крепко сжал ему руку.
Я тоже назвался, предоставляя ему интеллигентскую ладонь для пожатий, и тут же ощутил стальную мощь пролетарских жил. По мягкости моей руки он понял, что этот - не конкурент, и больше разговаривал со спарринг-партнером.
Довольный богатой сервировкой стола, Блин - новообращенный - Сергей, поднял тост.
- Ты, один из всей этой компании - кивнул он в мою сторону, как в представителя этой злосчастной кучки - вышел драться со мной! Уже это достойно уважения. Ты честно участвовал в поединке. А вот некоторые… - у меня снова похолодело в сердце - …не будем портить вечер. Давайте выпьем за храбрость честных бойцов! - закончил главарь свой незамысловатый тост.
Мы ответили согласным звоном бокалов.
Немного перекусив, спарринг-партнер решил поднять ответный тост. В отличие от «красноречивого» гостя, Костя от страха был еще более немногословен.
- Я впервые встретил такого мощного противника! И, признаться, оробел…
Главарь улыбнулся.
- За тебя! - торжественно провозгласил банальный тост, еще не осмелевший Костя.
Сергей выпил с удовольствием. Наш праздник сомнительной победы продолжался, и мы, поначалу испугавшиеся поверженного противника, перешли к панибратству. Во хмелю он тоже проникся к нам уважением и уже обращался с нами как с друзьями. Точнее, он со своими друзьями так не обращался, как с нами. В течение вечера мы ждали от него подвоха, но никаких «шестерок» ни в фойе, ни в ресторане не обнаружилось. Он тоже косился по сторонам, но, вспомнив, что Костя вышел на поединок честно, отмел это подозрение и еще больше нас зауважал.
- Видать, крепко ему Кучерявый трубой заехал! Как переменился! - поделился я навеянной мыслью с товарищем.
И тут в ресторане появились симпатичные девчонки – знакомые Кости. Они поприветствовали его из глубины фойе и пошли прихорашиваться в туалет.
- Ну, это ж надо же! - восторженно пропел я коллеге по счастью - День прямо-таки с утра задался! А мы грешили на кафе… И даже хотели дать судьбе в «дыню», за то, что привела нас на гибельное пивопитие.
Вождь погруженный в разудалую кабацкую музыку сладострастно смотрел гостьям вслед.
- Серега, ты не против, если я приглашу к нашему столику девушек? -
- О чем речь, Костя! Конечно, приглашай - по-дружески похлопал он по плечу своего визави - Я буду только рад!
Как только посетительницы появились в зале, Костя поднялся и театрально взял самую привлекательную за руку. Подводя к нашему столику - он убивал сразу трех зайцев. За красивой лидершой не задумываясь последуют подруги. Представив девушек изысканному обществу, те не станут пренебрегать этим обществом. Само присутствие женского пола умиротворяло пирата, делало его сговорчивей. А чтобы гость не подумал, что девушки заранее были осведомлены о крупном «сабантуе» - подвел их к столу, где натуральность ломких движений и застенчивых речей, не позволяли усомниться в экспромте. Хотя главарю было уже все-равно: специально ли мы договорились с девушками или все произошло случайно, охмелевший от стольких источников удовольствий, вождь варваров сиял, как солнце!
Весь вечер он показывал верх теплых человеческих отношений. Розовощекий симпатичный здоровяк понравился изящным девчонкам, и они на перебой приглашали его на белый танец как родовитого самца. Молодая физиология исправно делала свое дело, замаливая наши старые грехи своими свежими грехами.
Он танцевал безотказно, а мы с Костей умилялись редчайшим в жизни стечением обстоятельств.
- Как преобразился человек! - восхищенно высказался Костя - А не сбей его с «катушек» - так и вел бы себя как непобедимый варвар.
- Сила, отрывающая тебя от земли, лишая опоры, отрезвляет даже самоуверенного - добавил я недвусмысленно - а так каждый живет в теплой вате своих иллюзий, не боясь упасть.