Отец ли, сын народа, плоть от плоти,
И времени в кисете пыль табачная.
И память словно примус починяя,
О многих вы в конце пути не вспомните.
О многих умолчите, словно женщины,
О некоторых всё протараторите.
Все, с кем бывали некогда нежны,
Запаяны навек в одной реторте.
Пусть будет лучше Муза бесновата,
Пусть выкрикнет в меня как Грета Тунберг,
Мне Ницше будет вновь дороже Канта,
И память приведёт обратно в Нюрнберг.
Когда захочет говорить Москва,
Охрипло, богатырски, больше окриком,
Снарядами летят в тебя слова,
Как-будто вдруг оборотился отроком.
Он недоступен больше, извините.
Расстрига, брат, свой рупор обронив,
Иже еси, на байке, даже в свите.
Помедленнее чуть, внутри обрыв.