Пороховые бочки все пусты,
Помада стёрта с губ и тушь стекает,
Мне ясно сразу: эта женщина опять,
Опять по ком-то гордо так страдает.
Она прощала слабости им все,
Пока внутри хоть что-нибудь горело,
Она давала им себя обжечь,
Пока дотла и вовсе не сгорела.
Теперь винит себя, что не простила,
Что где-то все же сделала не так,
И гордости какой-то уступила,
«Ах, дура, дура, дура я была!»
Морщинки на лице уж проступили,
Песочные часы пошли в раздрай,
«Когда же эти гады вдруг успели,
Свои позиции так лихо тихо сдать?!»
Не то ты думаешь, родная, вытри слёзы.
И дело вовсе не в морщинках, не в часах,
Таким садовникам не нужно просто
Такие розы , как ты-розы, доверять!