Сквозь запах голубой сирени,
Мы сгусток красок познаём.
Будто слышны и птиц свирели,
Вновь виден терем да и дом.
Сие пожалуй очарование,
Возникло вовсе из некуда.
На холст легли уже ступени,
Ставни и двери у крыльца.
Даже сирень в своём обличии,
Чего-то шепчет у окна.
Листвой передаёт величие,
Картины сей издалека.
Запечатлелось вдруг такое,
Которое возможно созерцать.
То ли весна в своём балахоне,
С летом пошло опять гулять.
А теремок снова сияет,
Красками пережитого дня.
Лиловый цвет где окружает,
Крыша из бархатного мха.
Лишь где-то наверху пожалуй,
Дымоход из кирпича торчит.
А соловей такой проворный,
Навстречу к небесам летит.
Цвета однако перемешались,
То ли сам зной, то ли жара.
Тени где позади остались,
А с ними шелест, тишина.
Свисток вдруг замер ненароком,
Хлыст в воздухе уже парит.
А за окном фигура боком,
На происходящее глядит.
Рядом с сим домиком качели,
С ветром почти обручены.
Недорисованные вуали,
Ну и сирени лепестки.
И в этом умеренном одеянии,
Хозяйничает себе пчела.
Какое же негодование,
Ведь мёд застыл наверняка.
Картина будто бы пронзает,
Сей воскрешая колорит.
А кисть наверное округляет,
Создать сии видения спешит.
Зной и жара уже смешались,
Лето с весною обнялись.
На сей опушке повстречались,
Берёзка с клёном переплелись.
Холст обретает новое диво,
Загадку некую свою.
Где-то слышно природы чтиво,
И терем снова наяву.
Вновь получилось вдохновение,
Смешались краски, времена.
А на картине отражение,
Запечатлевшегося уже дня.