Первое «Люблю…»
…Они познакомились в 16-ть лет на танцах в парке, сразу понравились друг другу и стали встречаться. Ее звали Юлия, его Рома. Она была бойкая и решительная, он – молчаливый и скромный. Она любила задавать ему неожиданные и острые вопросы, например: «Что ты так смотришь на меня?.. Я тебе нравлюсь?.. Ты любишь меня?..» Он смущался таких откровений, хмурился и молча смотрел в сторону… Но потом снова глядел на нее восхищенными глазами, словно не верил, что такая неземная красота досталась ему, обычному парню.
Она говорила: «Я с детства называю себя Джулией, а ты – Рома, вот и получаемся мы – Ромео и Джульетта! Верно?» Он согласно кивал головой и гладил ей руку…
…Потом была свадьба, белое платье, крики «Горько!», счет до 20-ти, частые поцелуи, брачная ночь и те же ее вопросы: «Ты любишь меня? Скажи…», но он отвечал лишь поцелуями…
Начались будни, пошли дети, болезни, заботы, и она уже не вспоминала про Ромео и Джульетту, и вопросов о любви ему больше не задавала, т.к. другая любовь, еще большая – к детям – вытеснила все остальное, а дети и без всяких вопросов каждую минуту признавались ей в любви, и она купалась в ней и наслаждалась! Он же смотрел теперь на нее не восхищенно, а задумчиво и серьезно, словно говорил себе: «Ведь это ж надо…», и целоваться уже не лез, будто без гостей и криков «Горько!» в этом не было смысла.
…В их жизни было все, как у людей: праздники, счастье, ссоры, скандалы, пьяные выходки, уходы и возвращения, слезы, клятвы и прощения. Не было только побоев – почему-то не поднималась его рука на свою Джульетту, хотя иногда и надо было бы для ее же пользы. Не было и любовных вопросов, т.к. после детей она всю свою любовь перенесла на внуков и снова купалась уже в их сладкой любви и обожании. Он же и детям, и внукам не говорил слов любви, а только целовал их, ласкал и улыбался…
… Так жизнь и пролетела, и бывшей Джульетте выпало умирать первой в 80-т лет. Она лежала худенькой старушкой на койке, светлая, прозрачная, с благостным лицом и тихой улыбкой. Бывший Ромео сидел рядом, держал ее за руку, смотрел в сторону и хмурился, словно это умирал он, а не жена.
Ласково глядя на мужа, старушка говорила:
- Жили мы хорошо… Оставляю тебя одного… Как будешь жить? Вот только ни разу не сказал мне, что любишь… Помнишь, как мы были когда-то Ромео и Джульеттой? Скажи, ты любил меня тогда? Скажи...
У старого Ромео еще осталась девичья привычка стыдиться ее острых вопросов, поэтому лицо его еще больше нахмурилось, он посмотрел на иконки в углу, и судорога свела ему рот…
- Скажи, ведь любил, Ромео мой?
- Лю..у..блю..у… - проскрипел старик, перекосился весь и закрыл лицо
руками… Сквозь пальцы его закапали слезы, а она заулыбалась, шепнула
- «Спасибо…», - и погладила ему колено…
Первое «Люблю…»
…Предсмертная кровать кончавшегося дня,
Улыбка на лице старушки отходящей
Прощальные слова: «Как будешь без меня?»
…Молчит старик в тоске и маете щемящей…
Иконки в уголке, свеча – как божий перст
Указывает путь в нагорную обитель,
Где для ее души сияет вечный крест,
И приглашает в сад небесный повелитель…
Течет Река времен, уносит души в ночь,
Поит ростки любви для новых поколений,
Но прожитую жизнь мы посмотреть не прочь –
Как вечное кино счастливейших мгновений.
Крутись, свети, кино, им юность покажи,
Где первый поцелуй и белые одежды!
И крутится оно – там их мелькает жизнь,
И бьют фонтаном струй прекрасные надежды!
«Ты первый поцелуй наш помнишь, не забыл?
Как ты смотрел в глаза и целовал мне губы?
Скажи же хоть теперь: ведь ты меня любил?!»
И первый раз «Люблю…» он простонал сквозь зубы.
Погасит луч свечи последняя слеза,
Лишь первое «Люблю…» останется в сознанье,
Улыбка на лице, счастливые глаза
И благодарный взгляд за первое признанье…
Старик закрыл лицо, меж пальцами – слеза,
О окошке плачет дождь, трещит сверчок за печкой,
И смотрят на нее с улыбкой образа –
Поет для райских птиц счастливое сердечко…