Он чучельником был, таксидермистом,
Не лучшее, конечно, ремесло.
Но так сложилось, не был он неистов,
Куда-то по течению несло.
В музей его работы принимали,
Художником давно считал себя.
Домашние со скепсисом внимали,
Не понимали близкие друзья.
Так было до войны, вела дорога.
Ах, если б знал, куда она ведёт!
Молил бы мастер непрестанно Бога –
В концлагере нечистый пусть не ждёт.
Война идёт. Его везут в вагоне
Средь сотен обездоленных бедняг.
Довлеет рок – судьба и там догонит
И не поможет вывешенный флаг.
Рачительные боши принимают,
Налажен скрупулёзный всем учёт.
Таксидермист? Его воспринимают
Подарком – рядом веселится чёрт.
Дочь коменданта – юная «эстетка»,
Коллекцию задумала собрать
Татуировок не избитых, редких –
Кусочки кожи надо лишь содрать.
Да обработать их рукой умелой,
Да вставить в рамы, чтобы вид придать…
Гордилась девушка идеей смелой…
Что ей до тех людей, кому страдать?
Он отказался сразу – невозможно…
Художник я, не низкий живодёр!
Доказывал: нельзя, грешно, безбожно,
Но вынесла девица приговор.
Циклоном-ядом в камере отравлен,
Со всеми вместе был отправлен в печь.
Но радовался смерти – он избавлен
От ужаса… и честь сумел сберечь.