Было ему лет шестнадцать.
С девками он не дружил, не встречался, не целовался.
Читал много, знал все премудрости дел любовных, но так, чтобы с живой девушкой да в поцелуи…
Глупость какая!
Нравилась ему одна одноклассница, можно сказать, почти влюблён в неё был, но бросил он школу в начале девятого года обучения и разошлись их пути.
Так и не приходилось ему с девушкой общаться. Да и противно было думать о том, что придётся с кем-то губами соприкасаться.
А вот, поди ж ты история какая вышла…
Пришёл как-то он к сестре своей проведать её, а у её дочки подружка гостит. Молодая совсем девчушка, но красавица редкая. И стала она играть с ним да заигрывать. Что там было в её головке прелестной, поди разбери, может и не думала она в тот момент о мужчине, игралась просто, только вспыхнуло в нём что-то внутри, как вспыхивает костёр потухший, получив в своё личное безраздельное обладание вязанку сухого хвороста.
Защемило что-то в груди, засосало под ложечкой, голова наклонилась к голове девушки, и впился он пересохшими губами в её девичьи, припухшие губы, сладкие, как мёд майский, ароматные, как трава луговая, и терпкие как дикий тёрен.
Долго всасывал он в себя этот эликсир любви неожиданной и незваной, так долго и так яростно, что задохнулся, потерял на миг сознание и умер, как умирает на мгновение всякий самец, завершивший акт творения, заложенный в нём природой.
Она не сопротивлялась, расслабленно принимая его ласку, потом напряглась, как заводная пружина, и стала жадно втягивать в себя его губы… Что это было за чувство, он так и не понял до конца своей жизни, но на смертном одре перед его взором встала именно эта минута невинного экстаза.
Вошла племянница, больно шлёпнула его резиновой мухобойкой по ягодице:
- Хватит женихаться, мамка идёт.
Он оторвался от своей минутной возлюбленной и вскочил с кровати.
- Любочка – представилась подруга племянницы.
- Приходи ещё.
Он посмотрел на неё алчно, с вожделением, потом стыдливо отвернулся и зашагал прочь.
Больше они не встречались.