словно красками по холсту писались эти страницы:
рассказ - исповедь.
Воедино сливались поэзия, проза,
внешнее, внутреннее, настоящее и прошлое.
Образы
всплывали из глубин памяти,
окрашиваясь
то радостью, то печальными фразами,
а в провалах, в пустотах между ними,
пульсировал
сцепляющий ритм
живого чувства
картини и рисунков
то Гойи, то Шагала.
В силу своего жанра,
исповедальная
проза
становится
менее адекватной,
позволяя
отчетливо
ощутить истоки
мудрости и детской непосредственности.
Взгляд постоянно устремлен именно в детство,
призывая будущих психоаналитиков
не делать из этого «нелепых выводов».