Птица плещется, словно в ручье, в луче.
Мухи любятся на плече
созерцателя, посредством закрытых глаз
стремящегося нащупать в пространстве лаз
в иное. По сути, любая вещь,
коль вид её не соблазнителен, не зловещ,
есть выход из лабиринта ночей и дней
к месту, откуда, как если б с горы, видней
их совокупный смысл, то есть значимый их предел,
не сводимый уже к перевесу хороших дел
над дурными делами (кто обвинил бы льва
в убиении антилопы?). Неповинная голова,
не разбирая, где лавры, а где колун,
обрастает мохом, что твой валун,
но её текучий хрустальный мозг
сам собой живёт, и радуга - лучший мост
меж его горизонтами. Время лежит в горсти
спелой черникой, снегом. В полой нагой кости
поселяется музыка. Внимая, небесная бирюза
обретает сознанье... И он открывает глаза.