Неугомонное время всё оставляет позади. Судьба плохих событий так же, как и хороших, предрешена: все они останутся в прошлом, сначала близком, а потом далёком. Но какова будет память о них, это зависит от наших жизненных позиций: люди, живущие в негативе, упиваются воспоминаниями о плохом; жизнерадостные, коих ещё не уничтожили, и, надеюсь, никогда не истребят до конца, будут вспоминать хорошее, солнечное, яркое и тёмное, но раскрашенное их фантазией в разные светлые оттенки радости.
Утро выдалось пасмурным, хотя накануне прогнозы говорили о ясности на небе, показывающейся в облаках. Но у Джона теплилась надежда, он поглядывал на небо из окна автомобиля, выискивая хоть какие-то признаки пробивающегося рассвета. Как всегда, раннее утро, вся команда на своих местах, задние ряды путешественников разглядывают темноту, ведь рассвет в октябре совсем обленился и спит до 7 часов. Часы уже показывали семь, и вскоре должно взойти солнце. К намеченной цели они прибыли по расписанию. Надпись на табличке указывала: «Три озера, 3 км». Машина была направлена по указателю. Серое небо, никакого солнца, первые дома, навигатор не работает, света в окнах домов не видно. Странные вещи происходят в деревнях последние годы, в них никогда нет света по утрам, а когда такое было раньше, скажите мне? Раньше в 5 часов село просыпалось, люди выгоняли скотину в стадо и начинали заниматься хозяйственными делами, а потом отправлялись на работу, теперь всё изменилось, село спит часов до 9 утра, не слышны переговоры петухов с разных подворий, деревни словно мертвы. Вот и сейчас Джон просто ехал наугад, выслушивая предположения членов команды, какую дорогу выбирать на развилке. Решили двигаться по главной, асфальт кончился, как только миновали школу, дальше щебень барабанил под колёсами, растряхивая ранних утренних гостей. Впереди увиделась церковь, в приличном состоянии, белые стены, чистая и опрятная на вид. К ней Джон и направил автомобиль. Рассвет уже случился, но небо было серым и мрачным. Дорога раздвоилась, и между этих двух дорог Джон увидел озеро в низине, вокруг него располагались дома, и на одном из берегов стояла эта белая церковь. Озеро было гладким, и в нём отражался храм. Машина остановилась. Джон пошёл искать нужный ракурс, но освещение пока ещё было слабым, и не хватало глубины, чтобы получить хороший кадр. Он вернулся к автомобилю, запрыгнул в него, поёживаясь, произнеся фразу: "Дубак, однако! Поедем, поищем другие озера". На том и порешили и двинулись дальше в неизвестность. Вдоль спокойного озера вела песчаная дорога, слева от неё на пригорке стояли дома, как я уже говорил, без признаков жизни в окнах. Ехали наобум. Церковь так же отражалась в водах озера, но с другими видами, они были заметно хуже, это про себя и отметил фотограф. Минут через десять дорога вывела к новому озеру, тоже большому, но совсем не понравившемуся нашим путешественникам: оно было заросшим высоченным камышом и не представляло никакого интереса для фотографирования. И всё же все вышли из машины и разбрелись по берегу в поисках необычного. Джон приметил баньку, серую и замшелую, в окружении трёх голубых елей, пару перекошенных домов, явно отживших свой век, но ещё державшихся на честном слове. Номера на них были свежие и красивые. Контраст был разительный, и это было интересно. Сын, приметив в камышах птиц, отправился снимать их, но света явно не хватало для хорошей съёмки. Собака, сидевшая у одного из домов, просто смотрела на них, не делая никаких движений, хотя все тут же отпрянули в сторону, заметив её. Она смотрела непонимающими глазами, видимо, думая про себя: "Что за придурки приехали к нам так рано, посмотрю-ка, что они собираются делать". Отрок же с фотокамерой направился к одному из домов, где в палисаднике росла рябина и на ней сидела стая птиц. Шел он осторожно, чтобы не спугнуть их - пару шагов и остановка, ещё пару шагов и остановка. Жаль, но небо было таким же мрачным, и было понятно: хорошего кадра не получится. За продвижением юного фотографа все наблюдали уже из машины. Он был похож на бойца, в пятнистой одежде, с большим телеобъективом на камере, в руках его это казался настоящим оружием. Все рассмеялись, озвучив такое предположение. И не успел стихнуть смех, как из дома, к которому направлялся сын Джона, вышел дед. Взяв в руки подобие посоха, он вышел за калитку и уставился на юного фотоохотника, своим видом показывая, что будет отстаивать свой дом до конца. Диалог, состоявшийся между ними, успокоил дедушку, посох он прислонил к забору и указал на рябину, с которой при взмахе его руки слетели все птицы, как бы приглашая снимать. Теперь же птиц уже не было, и снимать было нечего. И снова машина поехала к первому озеру, с которого всё начиналось. Третье озеро решили не искать. Но вот досада, на глади чистого озера появилась рябь, и это явно мешало съёмке, очертания Храма были размазаны. Так, медленно двигаясь вдоль берега и останавливаясь для пробных кадров, они добрались до точки первого видения прекрасной картинки. Джон вышел из машины и направился к тому месту, с которого он и хотел начать съёмку час назад. Интуиция его не подвела - это было лучшим местом съёмки. Серое небо сверху, белокаменный Храм, как выяснилось позже, 1784 года, отражался в более тёмных, чем небо водах озера. Ряби в этом месте почти не было, тишина округи радовала слух. Реальный Храм и отраженный в озере почти сливались в единое целое в кадре. Не хватало солнца, его розовых лучей и красок, которыми заиграло бы пространство. Потом все сфотографировались у огромного дерева на берегу. Три обхвата рук наших путников охватили только половину ствола. Фото на память, прощальный взгляд на озеро - и в путь. Впереди их ожидало ещё одно место в намеченном на сегодня плане.