Я одет не по этой погоде,
не для света размытого фар.
Это словно в плохом переводе
растворяется Поль Элюар.
Есть богема, есть липкие листья.
Есть пустые ночные часы.
Рыжина есть какая-то лисья
у рассветной сплошной полосы.
Ничего. Проглочу аспирина
кисловатую штучку-луну.
Как танцует дождя балерина
на мерцающих крышах, взгляну.
Я не знаю, что в этом увижу.
Боль болит, и, заплакав в платок,
говорит малолетка Парижу -
Ты красив, ты горяч, ты жесток.
Ты глотаешь меня, словно жижу -
твой, голодный всегда, водосток.