Я познал любовь и нелюбовь.
Я познал предательство, ложь, низость и измену.
Я прожил эпоху, словно не проигранную сцену
У театра, что пускает тонкой струйкой кровь.
Я кусал до крови свои губы,
Кулаки ломал о сырость толстых, непрозрачных стен.
Ревность, это тОчно, липкий, адский, черствый плен.
Объясни Шекспира лесорубу.
На коленях постоянно дни и ночи на пролет
Выл на Небо и ругался часто, громко грубой бранью, черствым матом.
Боль прочувствовал мой каждый теплый атом,
Когда гнев и боль неслись на улицу в полет.
Поджимая под себя опухшие колени,
Обхватив рукой свои вспотевшие, побритые виски,
Я стонал как-будто руку положил в тяжелые тиски.
Я упал, не выбравшись от грязи и от томной лени.
Еле еле выплывать я начинаю из болота.
Чувствую, что долго и упрямо буду плыть на лодке я один.
Мне как и любому отболевшему не дурно взять любовный карантин.
Не пускать и вовсе сердце на любовную охоту!