Железнодорожный пейзажик
В голубой крапиве
и зелёной
утопают малые пути.
Тронутому ржавчиной вагону
некуда ни ехать, ни идти.
Дизелёк, тряся горячей сбруей,
мимо бегает туда-сюда.
И закат торжественно ликует,
провожая трубно поезда.
В облаках, почти неуследимы,
ласточки целуются опять…
Режет глаз – и горько, как от дыма,
на путях заглушенных стоять.
Кремль
Будто вырезанный мною
В чудодейственных веках –
Кремль с зубчатою стеною,
В скоморошьих колпаках.
Словно детская забава
И, как склеенный картон.
И налево, и направо –
Колокольный пляшет звон.
Словно в небе вёдер связка
На цепях, которых нет…
Златозвонная огласка –
Звук смиренья и побед.
Лизавета Николавна
Ходит улицей, дворами,
Выбирается на свет,
В шляпке, что пристала даме,
С палочкой, Елизавет.
А точней: Елизавета,
Николавна по отцу.
И вуаль, и шляпка эта
Так идут к её лицу!
Из дверей выходит плавно
И из булочной – плывёт
Лизавета Николавна
Вот уже который год.
В революций смене редкой,
На четвёртом этаже,
Так горда она горжеткой,
Молью еденной уже.
Знаю я, что ходит где-то,
Детски вскидывая взор,
С палочкой Елизавета
Николавна – до сих пор.
Каменно-деревянный дом
Домик деревянный –
Каменный этаж.
Лип благоуханный
Шмелий эпатаж.
Зуд и нетерпенье,
Словно на пожар, -
Лапок шевеленье,
Липовый нектар.
Колокол весёлый
На златой церкве…
А давно ли пчёлы
Пели на Москве?
Аккуратная старушка
Аккуратная старушка,
На глазах вуалька в мушках,
Чудо-шляпка пирожком
Над серебряным пучком.
Брошь огранкою сверкает,
L'Origan Coty вздыхают,
Уловимые едва…
Что там «Красная Москва»!
Мимо гербовой высотки,
По Садовому Кольцу,
Каблучок стучит нечёткий…
Как же шляпка ей к лицу!
Революций шаг неслышен –
Ор толпы и топ коней.
Остаются те, кто тише
И привязчивей теней.
Восьмиклассница
Девочка эта в фартуке школьном,
С ровно остриженными,
Покрывающими лопатки, волосами.
С глазами, как спелые вишни,
С бровями прямыми,
Точно стрелки часов,
С полураскрытыми,
Как бутон, губками.
Как быстроногая нимфа
Взбегала она по светлой
Мраморной лестнице,
Придерживая застенчивой рукой
Коротенькое коричневое платье.
Трамвай
Москва. Куда ж нам без трамвая!
Любил я ехать и сидеть,
Тереть стекло, не забывая
На зиму плавную глядеть.
Текли, сменяясь, зданья мимо;
Трамвай трезвонил в свой звонок.
Ложилась вьюга, вроде дыма,
У их неторопливых ног.
Чердаки и подвалы
Пройтись по старым чердакам.
Какой сюда не поднят хлам!
Вот глобус пополам расколот,
Вот куклы тело без руки.
А вот в проём влезает голубь,
Размерив небо на круги.
Торчат, как частокол, стропила;
Свисает мох, как это мило!
Ну что занятней чердаков!
Быть может только лишь подвалы,
Где, мутно глядя из углов,
Таится ужас небывалый.
А между стекловатных труб
Сладчайший страх рисует труп.
Сюда заходит в понедельник
С портфелем рыжим управдом.
А может, жековский бездельник
С тяжёлым гаечным ключом.
А может, Гришка-вор в субботу,
Прервав карманную работу,
До труб опустится чуток –
В тряпье припрятав кошелёк.
Быть может…
Долго в чёрном теле
Подвалы были у дворов,
Покуда не осиротели
Без управдомов и воров.
Девкины Бани
Не на пятидневке
В Бани я пойду.
Там носили девки
Купчикам водУ.
Вёдрами плескали
Во железный чан.
ПО девять таскали
На парных плечах.
Вымой-ка, купечик,
Красное лицо!
И опять – на плечи
Гнуто деревцо.
Коромысло гнётся:
Тяжела вода!
То-то вся зальётся
Красна слобода.