После Бродского говорить о комнате больше нечего:
все ремейки распространяют вирус ошибки.
Я молчу о комнате. Молча живу в ней вечером,
жду звонка твоего, спрятанной вглубь улыбки.
Жду, чтоб выйти с тобой за пределы личного Космоса,
как из комнаты, в ответ тебе улыбаясь.
Все иллюзии бьются и оседают на коже.
Возращаюсь одна, и каждый раз ошибаюсь.
Мы давно должны были вместе жить в этой комнате,
в этом новом доме на заоблачном этаже.
(Только слово «долг» намного больнее колется,
да и мы от Космоса получили уже
дозу, с жизнью обычной, здоровой, несовместимую.
И никакая иллюзия не спасёт.)
Говоришь: в этой комнате меня нельзя называть по имени.
Russian roulette, не угадал,– и всё.