Ворчали хляби, поглотив туманный берег,
И Посейдон грозил подняться в полный рост,
И против шерсти атлантического зверя
Ласкал строптивый и стремительный норд-ост;
Готовясь к залпу по покинутым «голландцам»,
Отверзлись пушечные по́рты в небесах,
И, перекрикивая вахтенных на шканцах,
Из черной бездны возопили голоса...
Но приутихнул зверь, взъерошенный картинно,
И изведённый галеон вздохнул слегка;
Китов горбатых заракушенные спины
Взметнули пара струи шумно в облака,
И конвоировали, вздыхая утомлённо,
Собрата словно обещая уберечь…
И успокоилась команда галеона.
Стекал свинец в заката рдеющую печь;
И в ожидании пришествия Гекаты,
На мидель-де́ке раскатали гамаки,
И, удостоившись награды, были рады,
Что зверь не скалит изъязвленные клыки.
Казалось, стихло – только зарево пылало...
И вдруг, на траверсе – гигантский альбатрос
Взлетел, стремительный, из хляби подусталой –
И крылья сорваны, и сломлен гордый нос.
Спаси же, Господи! – не фея ли Моргана
Опять куражится, вселяя смертный страх?
…Но на корме темнеет контур капитана,
И машет кто-то им, со шляпою в руках.
Уф, разошлись, помяты страхом до печёнок;
Растаял в мареве – безмолвный, бит и стар…
Лишь ударял о борт просмо́ленный бочонок;
И тихо спорили, принять ли жуткий дар.
Подняли на́ борт… – сам, рассыпавшись, истлел он,
А среди блещущего злата – письмена –
Дороже клада, на бумаге пожелтелой –
Былые даты, адреса и имена…
Посланья тем, кто пропасть лет как канул в Лету:
Де Йонги, Янсены, ван-Ворсты, ван… ван… ван…
И всю направленную предкам почту эту
Прибил к фок-мачте поседевший капитан.