Зябнет серая, мерзкая хлябь,
мне приятно внутри, я остыл.
Кто-то гладит стеклянную рябь,
пробуждая неведомый пыл.
Наслаждаюся веки смежив,
дремлет в рамке нагое ничто,
гипнотически-странный мотив
вызывает щенячий восторг.
Мирно скалюсь и таю в себя,
и по-новому, чище влюбляюсь.
И опять, даже тошно, - в тебя,
но на этот раз вряд ли признаюсь.