Что кричите, бросив хлесткие слова?
Мне не больно, ведь могу кричать сильней…
Песня, что поет лихая голова,
То не корм для пьяных конченых свиней.
Ну так что же – всё равно для вас пою,
И не важно, вы услышите иль нет…
Доедайте, падлы, музыку мою,
Да оставьте два аккорда на обед.
Я из тех аккордов ноты извлеку
И пойду; их просыпая в полумрак…
Не дождетесь, я не вздернусь на суку,
Не такой-то я отъявленный дурак.
Лишь, как сливы, что на ветках на крутых,
Шевелятся, полетев в путей разгиб,
Я засуну ноты в призвуков бутыль,
Чтоб потом об ваши головы разбить.
В синей злобе все как будто по плечу,
Всё легко, хоть на пробой, хоть на убой…
Но коль стукну – не заметите ничуть,
Потому как покалечены судьбой.
Вы противны мне, но глядя в обожур
Потолка, что оплевали лжи лапшой,
Что-то в вас до слез родное нахожу,
Оттого, что сам изломанный душой.
Но не нужно плакать: “Cтроки покажи,
Чтоб под хмель лилась в них грусть, как с крыш вода…”
Хоть глупа насквозь и песнь моя, и жизнь,
Но не кончу то и это никогда.
Я уйду, но лишь от вас, а не от всех,
Песня бросит маску, не забыв лица,
Чтоб ответом был не крик, а звонкий смех
Переливом тихим льющийся с крыльца.