Лаю с тоскою у буерака,
Кто-то ответит – да нет, едва ли…
Был человеком, а стал собакой,
Бесы за злобу заколдовали.
Были и норов, и в мышцах сила,
Я грубой сути своей холоп ли?
Нет… но зачем же со зла кусил я
Старца, забыв свой привычный облик?
Старец был глуп, как тогда я думал,
Денег просил, хоть одет богато.
Бросил алтын – “Недоволен суммой”, –
Он проскрипел, саданув ухватом,
Что с поддувала с золою мелкой
Взял, в дом зайдя сквозь дверные скобы,
Я прошептал: “А чего хотел то?”
Он: “Лишь хозяйку щипнуть за бок бы…”
Я говорю: “Что, сдурел ты, старый?”
Ну а зазноба: “Скромней будь, тише…”
Я б возразил, но в дух вкрались чары,
Старца кусил я, себя забывши.
Сразу одумался – не злодей я,
Я б извинился, но голос сломлен,
А старикашка все молодеет,
И принимает мой дом и облик.
Милку рукою сухой и костной
Грубо щипнул – пала с плеч булавка…
“Что ты творишь?” – но застыл вопрос мой,
Я говорил, а на деле гавкал…
Что было дальше – я помню смутно,
Бегал я псом, голос чей не глохнет,
Медный алтын стал кормежкой скудной,
Воля былая – как поводок мне.
Но… убежал… и скулю я тише,
Били немало рукой, ногой ли:
Где же хозяйка и дом мой бывший? –
Важно мне то, но важней другое…
Чувства минувшие не померкли,
Только кому их дарить и как же?
Ну а старик тот…он прав ли, нет ли? –
Время одно все поймет и скажет.
Может, воротится жизнь былая?
Но и пред новой едва ли струшу –
Вы лишь услышьте в собачьем лае
Глас человечий, живую душу…