(История одного "моржа")
Посвящается всем одумавшимся
Пролог
Дожди идут, а иногда и ливни. Все ручейки
сливаются в один.
В итоге: будет каждый осчастливлен, собравшись у обманчивых плотин.
Как мощь воды не выдержит плотина, так и талант несёт к большой реке...
Всё настоящее - прекрасно и едино
и как червонец царский в кулаке.
И будут песни, книги, передачи,
концерты для большого роста душ...
Кагда немного душу подмантачить,
народ здоров, и радостен, и дюж...
.........
Воспоминаний хлопья и обрывки
не удаётся вспомнить до конца.
Я вижу только лысые загривки,
не видя выражения лица...
Мне в юности рассказывала мама:(кому такое позволяла
мать? )
из одеял я вылезал
упрямо -
хотел я на ладошку снег поймать.
О, сколько было связано со снегом!..
Не мог я дома усидеть и дня.
Как противостоять моим побегам?
И как на горку не пустить меня?..
В пруду под праздник вырубалась майна
и присыпалась снегом от детей.
Не опытный, попался на обман я
и провалился в стойбище сетей.
Я вылезал, выпутывая ноги.
Бежал домой, рыдая на ходу.
Замёрзли брюки и ломались по дороге...
Беда всегда ложится на беду.
Я к бабушке летел, чтоб мать не била
и к ней я прибежал почти без брюк.
А бабушка, что так меня любила,
была мне в жизни самый лучший друг.
Она меня настойками растёрла,
дала рубаху мне из конопли
и чая залила почти по горло, чтоб сон сморил, а горечи прошли.
Проснувшись, я не мог поверить сразу
покупке брюк уже к исходу дня.
А бабушка все беды и заразу и после прогоняла
от меня...
Мы у реки на саночках катались.
Летели с горки, лёжа животом.
Ледок местами был ещё,
как палец.
Кто первый - оказался подо льдом.
Я головой ударился о корку - руками лёд я продавить не смог...
И понял я: стучаться нету толку,
и завертелся, как с горы комок.
И я увидел полосу просвета,
и устремился, что есть мочи,
к ней...
Я благодарен небесам
за это -
спустя и даже... через
двадцать тысяч дней.
Обманчивы эмоции и страсти.
Под снегом бед не видно иногда.
Попасться на крючок им угораздит -
пиши: пропало... Рядышком беда...
Всё это для чего-то было надо.
Начало есть - поищем
и конец.
А, значит, пелена завесы снЯта.
Оперился и полетел птенец.
1
Была напротив дома бездна сада
и рыбою богатая река.
Не порыбачить в ней?.. Какого ляда?..
Я долго жить не мог без
поплавка.
В любое время года при зацепе
спасал я дорогущие крючки,
когда, ныряя, только зубы сцепишь, как настоящее дитя родной реки.
Крепчали и характер, и закалка,
с годами только всё усугубив.
Себя мне было никогда
не жалко - я беспредельно
был честолюбив.
Уже позднее в сборной Украины
крещение я проходил водой:
- Сумеешь занырнуть, раздвинув льдины,
то в люди выйдешь от воды святой.
Тогда боец ты будешь настоящий
и мы с тобой разделим хлеб и щи...
А струсишь или же сыграешь в ящик,
то не взыщи, парниша.
Не взыщи...
Конечно, я повёлся на уловку
и вылетел ошпареный назад.
Бывалые подбили мне сноровку: лети, но знай,
в какой ты лезешь сад...
Пожил я в спорте, как при коммунизме.
На юге в море залезал в штормА...
Но люди захотели лучшей жизни...
Понять, что будет, - не было ума.
И хищничество всплЫло на поверхность,
и подлость закурчавела, и злость.
Душа всем издевательствам подверглась -
чего ей испытать не довелось...
Потрескалось единое пространство.
Преследовался общий наш язык.
На Украине нужно
притворяться.
В России говорил я, как привык.
2
Наверх полезли дураки и злыдни.
Хватало диллетантов всех мастей.
Ломалось то, что было монолитней.
Жизнь уступала сговору страстей.
Менялась жизнь и как бы подменяла
всё лучшее на жидкое дерьмо.
Кому-то нужно было тонны нала,
кому-то - жёлтой лилии клеймо...
Вода меня прилично остудила, но что-то не доделала она.
Ещё не вышло полное светило.
Ещё не показалась глубина...
То было время разных федераций.
В комочки собиралась даже слизь.
Кому наверх не суждено пробраться,
те плаванием зимним увлеклись.
Закалка - замечательное средство.
Полезнее и проще - не найти.
На это можно плотью опереться
и быть здоровым... лет
до ста так двадцати...
Что может знать о счастье неженатый?
Что может рассказать о риске трус?..
Во льду не нужно
проводить чемпионаты -
я гарантировать здоровье
не берусь.
Холодная вода - вам не игрушки!..
Но не был утверждён спортивный КЗОТ.
Предел здоровый (говорил Колгушкин)
в районе метров около трёхсот.
А эти - у кого глаза
на выкат
и тусклым электричеством горят -
им ничего не нужно,
кроме выгод.
Они лишат здоровья всех подряд.
Им - для внимания - нужны рекорды.
Они готовы каждого увлечь:
найти характер заводной и гордый
и на другого сбросить тяжесть с плеч...
Где нужно незаметно растворяться,
я там нарушил правила игры.
Никто во мне не видел иностранца,
но это было только до поры.
Я так скажу вам, как не самый глупый, для тех, кто дома здесь и кто в гостях:
должна любая битва самолюбий
не строиться на собственных костях.
3
Разумное успех не возымело.
Всем хочется побыть
на высоте...
До километра мы добрались смело
в невероятно яростной воде.
Я восхищался мужеством атлантов,
уткнувшихся в невидимый предел.
Я был из самых дерзких диллетантов.
Я смять границы холода хотел.
Как честолюбие моё меня трепало.
В любой воде я оставлял следы.
Оно почти, как шторм на десять балов,
не позволяет выйти из воды.
А если что приправлено любовью, -
на карту всё поставит молодёжь.
И ты заплатишь собственною кровью.
Ещё не на такое ты пойдёшь.
Вода - судья невероятно строгий,
но я затеял с ней серьёзный спор.
И подошли соревнований сроки,
и я на воду, как ужаленый, попёр...
Всегда суровы воды Селигера.
Ветрище льдины к берегу несёт.
И каждый думает: ну, и какого хера...
И сходит на отметке восемьсот.
Я не скажу, что я - скелет ходячий,
но жира на боках не накопил.
Добавить можно лишь на сверхзадаче,
включая дерзновение и пыл.
Была вода, конечно, и покруче,
когда ты, словно между губ лещат.
Тебя всего ломает, давит, крючит и, возмущаясь,
почки верещат.
Внутри слова, что не для публикаций.
Всё, как на фронте, как в атаке на бегу...
Ещё, пожалуй, можно отвлекаться
на девушек, что ждут
на берегу...
"Ассоциация" - проверочное слово -
я каждый раз далдонил у борта
и от него отталкивался снова.
А в мыслях проносилось: "От винта!.."
И я доплыл к отметке тыща двести.
И мог ещё... Но старенький еврей
сказал: "От двух рекордов
ты - известней...
Готовься ко второму
поскорей"...
Я внял... Но больше мне
не подфартило...
С цепи сорвались мнимые друзья.
Померкло в голове у них светило:
рекордов захотел не только я.
Но те рекорды тоже вскоре пали
и до предела неразумного дошли.
А я у жизни был в большой опале.
Она меня склоняла до земли.
Уже и в душах выросла граница
и с двух сторон смотрели свысока.
Не мог я к Украине прислониться,
но и Россия отгоняла от соска.
Меня забыли быстро и списали,
и к новым звёздам
повернулись все.
Но я ведь вырос на хорошем сале,
а не на из бумаги колбасе.
Герои ноги вытерли о душу,
ехидно улыбаясь мне во след,
и думали, что я - слабак и трушу,
что я навеки канул в бездну лет.
Я выживал, снижая тренировки.
Нептун не помогал мне, невзлюбя...
Мои нервишки - точно не верёвки.
Обидно было всё же за себя.
4
Со стороны смотреть - ну, идиоты:
как Родину, здоровье продают.
Моржи, конечно же, - породистые моты,
но просто так здоровье не пропьют.
О тех, кто в холод на коленях ползал,
мы впечатлений долго не храним...
А от моржей есть истинная польза - мы научились
не склоняться перед ним.
И, приближаясь к своему пределу,
мы не рыдали, ноя и скорьбя.
Как правильно востановиться телу,
учились мы не только для себя.
В тепло мы не спешим кидаться сразу -
горячей кажется прохладная вода:
мы доверяем остывающему тазу
и добавляем процедур тогда.
Теплее от горячих полотенец.
Остывшие снимают в тот же миг.
Уходит дрожь... и тёплый, как младенец,
ты в баню на пол рвёшься напрямик.
Всё постепенно, тонко и без спешки...
До пота нужно посидеть внизу.
И поменяют ужас на усмешки
от радости пустившие слезу...
А ведь когда-то стольких погубили
тупым контрастом из горячих ванн...
Трепают нервы глупости и были,
как от волны, качается диван...
Мы знаем, как лечиться от последствий.
Об этом не расскажут вам нигде...
Сегодня,пострадавшие от бедствий,
продержатся подольше на воде.
Сиди спокойно в позе эмбриона,
чтоб не терять тепло и кислород.
Всевышнему доверься непреклонно,
пока тебя корабль не подберёт.
Как долго ждутся корабли удачи.
Удачи ждут не только на воде.
И, видимо, не может быть иначе,
когда стремишься ты...
не к той звезде...
Нам знания даются, как опора,
а опыт возвращает нам уют...
Но искры незаконченного спора
мне по ночам покоя не дают.
5
На ринге были новые герои
и каждый третий - профессионал.
Меня, как чемпиона Древней Трои, в потоке дел не всякий вспоминал.
Как только жизнь немного попустила,
пришлось признать ошибки и вину. Я знал:
без подготовленного тыла
не стоило бы начинать войну.
И кое-что, конечно же, предпринял,
усиливая тыла колорит.
А с тренером и новая твердыня
под натиском моим не устоит.
Мы встретились в бою на марафоне,
где гонор мой поднялся и взыграл.
Я в заново отстроенном загоне
переполох устроил и аврал.
Я напугал знакомых трясогузок
из разных приземлённых городов.
Я был открыт для всяких перегрузок.
Я был к любому подвигу готов.
Когда любовь намерением движет,
когда она вмешается в дела, тогда к великой цели как-то ближе,
ведь от любви растёт размах крыла.
Меня вперёд толкала королева,
во мне вздымая вихри из огня.
Мне наплевать на тех, что справа, слева, -
я бился, чтобы выбрали меня.
Выдерживала всё моя двужильность, но, как хотелось, не был я любим...
И чтобы всё в судьбе моей сложилось, я был готов к препятствиям любым.
Технически я был, конечно, слабый.
Но дух мой был устойчив на плаву.
В отличие от всех небесных хлябей,
я зимородком был по существу.
И со своим знакомым в разговоре,
в глазах которого я вовсе
не упал,
сказал:
- Давай покажем этой своре,
что есть ещё и воля, и запал.
На нём была организация рекорда,
а подготовка вся была на мне.
Я слово дал и продвигался твёрдо,
изнемогая на крутой волне.
По статусу - у нас во всём прореха:
он - колокол, я - из сигнальных бил...
Куда-то он с концертами уехал
и о моём рекорде позабыл.
Легко таким пускать слова на ветер,
в свисток по пьянке выпуская пар...
Светлейшим буду я из тех, кто светел,
но сам не допущу снобизма бар.
6
В начале марта все в ажиотаже...
И на канала взлётной полосе
посередине лёд растаял даже,
а по краям - прогнулся
и просел.
С утра ещё немного было мглисто.
Все суетились, глазки не залив...
Я попросил знакомых футболистов
подстраховать рекордный мой заплыв.
Мне нужен был рекорд на тренировке,
чтоб я потом помчал по головам.
Из характерников не вьют верёвки.
И я напоминаю это вам.
Хотелось самому себя проверить,
звезду не добавляя на погон...
Так сотни вёрст в лесу проходят звери,
когда в крови гудит весенний гон...
Я плюхнулся с быка на середину
и плавал от моста и до моста.
Не дуло мне в лицо, не дуло в спину.
Я на рекорд решился неспроста.
Мне было жаль потраченные силы.
Досадно было, честно говоря.
Пускай увидят мощь мою верзилы. Пускай почувствуют,
что прожили не зря...
Шестьсот...Ещё шестьсот - и
тыща двести, как и должно,
остались позади...
За продолжение один поклон отвесьте,
представьте жар, клокочущий в груди.
Вот - полтора... И я пошёл на финиш...
Но шлюз подвёл - течение пошло... ... ...
Без помощи на склон себя не вынешь.
А футболистов сдуло, как на зло.
Во времена позора и торговли
и люди поступали так, как все.
Заплыв мой был никем не подготовлен
и лайнер задымил на полосе...
Я в жизни часто спорю и перечу
и в спорах мой характер закалён.
Но как тут плыть течению навстречу,
когда, как мерин, сбрасывал уклон.
Никто не слышал голос мой негромкий,
а силы на исходе и троят.
Я от потока прятался у кромки
и резался об острые края.
Я бил ледок, сильней включая ноги,
и продвигался к чёртову быку.
Я заплатил за это очень многим,
как редко платят на своём веку...
По катанке, я выполз на площадку.
Шатаясь, до моржовки
я дошёл.
Трясло меня, как дряхлую лошадку...
Урок был потрясающе тяжёл.
Я двигался в стороночке от печки - опасно сразу греться у огня.
Трещали и дымили рядом свечки,
и очищали домик и меня...
7
Я пару лет надпочечники правил.
Предстательную в жаркой баньке грел...
Вот это всё и есть борьба без правил
и я был, как на фронте самострел.
За что и выздоравливал, потупясь.
Старался я и вылезал из жил...
Глаза на жизнь мне открывала глупость,
которую я сам же совершил.
А так бы понесло меня
куда-то - азартного я вижу
по глазам.
От генерала в спорте до солдата
я добровольно опустился сам...
Не страшно, если до костей трясутся.
Любой из вас и хуже повидал.
Я видел истощение ресурса
и как здоровье холод поедал.
Не просто так кому-то там неймётся.
У цели интерес какой-то есть.
Он от ума в них или от эмоций?
За ширмой благородство или спесь?
Здоровый смысл не доведёт до стресса,
с делами тоже не пойдёт вразрез.
И мотивация чуть выше интереса -
какой ни есть, а всё-таки прогресс.
Все смыслы выше целеполаганий.
Работа мысли явственно видна.
У смысла ярче и богаче грани
и у оттенков гуще глубина.
Есть повесть, есть поэма, есть баллада - цена которым
собственная жизнь.
У интереса подленькая плата.
Где нету смысла, - лучше откажись...
Я видел у людей подмену смысла
на недостойную для высшей жизни цель.
Я до конца, пожалуй, не отмылся,
но я не влез в другую карусель.
Меня нашли духовность и свобода.
Я от опасности и зла ушёл в отрыв.
(Дух также пашет до седьмого пота,
себе тепло и радость подарив...)
Мне удалось и выстоять, и выжить.
Я бесконечно этим буду горд.
И в марте выпью вновь (берите выше)
за свой
несостоявшийся рекорд.
8
А смыслам я учусь у мелкой птицы, что на сосне увидел
у моста.
Кому-то стоит перевоплотиться
в красавца красногрудого - в клеста.
Мои земные братья-зимородки
растут на шишках, почках и смоле.
Лесные птицы веселы и кротки,
но низко не спускаются к земле.
Их песни льются на высоких нотах.
Я слушаю, дыханье затаив...
Клест разговорчив лишь при перелётах, а на ветвях
он тих и молчалив.
У птицы нет врагов - он им не вкусен: забальзамирован
до горечи от смол.
Об этом нет и не было дискуссий.
Никто не повредил его камзол.
Он бесконечно лазит по деревьям.
Он - вездесущ, напорист, коренаст.
Считается из птиц он самым древним.
Он был задолго до беспутных нас.
Клест шишки разрывает то и дело,
но от неё съедает только часть.
А остальное - для мышей и белок...
Кто о других заботится сейчас?
Гнездо у них, с учётом испытаний,
теплее, чем двойные термоса...
(Тепло душы намного долгожданней...
и видятся мне бабушки глаза...)
В периоды Всевышней Благодати
птенцы родятся у клеста на Рождество...
Сложилась удивительно
и кстати красивая
легенда про него.
Когда Христа за истину
распяли и были испытанья
тяжёлы,
клест первый воспротивился опале,
хотел спасти его из кабалы.
Его легионер схватил за хвостик.
Он вырвался без пёрышек
и вдруг, ломая клюв,
тащить пытался гвозди
из окровавленных Христа и ног, и рук.
Из клюва кровь текла ему на грудку.
Испортился и раздвоился хвост.
Душа его бесстрашная в раскрутку была готова
выпорхнуть до звёзд.
Но птице не сдавалась злость металла.
Та сила беспощадна неспроста...
И птичка не от боли зарыдала, а оттого, что
не спасла Христа...
Сравните смыслы и сравните цели...
И как тут не учиться мне у птиц?...
..........
Когда тебе на руку птицы сели,
возрадуйся и сам перекрестись.
Эпилог
К концу подходит жизнь моя земная, где кто-то так и мёрзнет за троих.
Я бабушку и маму вспоминаю
и никогда не позабуду их.
Не то обидно мне, что я не молод.
а то, что сила не туда ушла...
Нам никогда не покорится холод.
Мы все уйдём в объятия тепла.
Тепло мы принимаем бесконечно,
а холод будет проклят и гоним.
Ни на Земле, ни на пути - на Млечном
мы никогда не породнимся
с ним...
Но холод есть и для чего-то нужен,
и приспособиться к нему не тяжело:
не километры плыть, а пару дюжин,
чтоб ярче были радость и тепло...
От автора
Не вспомнить иногда и то, что ближе.
Не вспомнить интересы за игрой.
И нами исподволь всё время движет
не то, что явно видимо порой.
Всё в жизни было жёще, интересней,
насыщеннее были дни мои.
Сложились удивительные песни,
но что-то не сложилось
у любви.
Сегодня можно только улыбаться,
не спрашивая: кто куда смотрел?..
Амур стрелял с резиночки на пальцах - весной для лука
не хватало стрел.
Отдельно каждым будут песни спеты, -
в глубокой грусти или же резвясь...
Когда вас выбирают за победы,
не факт, что это выбирают вас.
Конец