Душа в измученной тоске,
забыв одежды,
ушла в последнее пике.
Хладеют вежды.
А погребальный молоток
и саван белый
решительно итожат срок
юдоли... Мелом
покрыты лица, стянут воск
застывшей кожи.
И подло лжив бездушный лоск
на смертном ложе.