Эпизод

               
            Рассказ
                Петров шел из онкологического диспансера (далее - диспансера) подавленный. Полтора месяца он готовился к последнему, как ему казалось, этапу: нужно было сделать колоноскопию оставшегося участка толстой кишки от ее начала до, выведенной на живот, стомы.
              После трех предыдущих операций, которые ему сделали год назад в течение десяти дней и вывели на живот одновременно и колостому*, и илеостому**, чтобы впоследствии закрыть последнюю, а основной рабочей сделать колостому. Этот год Петров прожил  очень тяжко, т.к. илеостома  работала   практически без перерыва: не успел выйти из-за стола, а «мешок» уже наполнен. Наверное, так  работает пищеварение  утки. Итак, по несколько раз. Петров был привязан к дому и не мог выйти по делам на два-три часа. Правда, это было  возможно, при условии, да и то с оговоркой, если ничего не есть, а пить только простую воду. Нельзя было даже чай, так как он уже является пищей, и процесс выделения повторяется  снова и снова. И, вот сегодня, последний этап: проверят кусочек оставшейся толстой кишки и, если все нормально, закроют илеостому и заработает кусочек толстого кишечника, и станет чуть легче. 
              Петров  сделал ЭКГ, сдал все анализы, рассчитав, чтобы срок их сдачи не превышал 10 дней и поехал на процедуру. Сутки он ничего не ел, только пил лекарство для очистки кишок. Петров присел на диванчик в отделении эндоскопии, а пробегающая молодая медсестра, узнав, куда и зачем Петров направлен, осведомилась:
- А вы с провожатым?
- Нет.
- Тогда будем делать без наркоза.
- Но я готовился по вашей памятке, чтобы с наркозом.
-У Вас нет провожатого!
Время шло. Еще дважды подходили другие медсестры и спрашивали:
- А Вы с провожатым?
- Так делайте хотя бы как-нибудь. Мне все равно!
              Наконец пригласили в кабинет и долго выясняли: что и как надо проверять.
- В заключение онколога написано, что проверять. Девушка-эндоскопист приступила, освободив  на животе оба «мешка».
- Не проходит. Ни в колостому, ни в илеостому. Даже палец не лезет.
Обе стомы закровоточили. Потом она пригласила заведующего. Они посовещались и выдали:
- Нужно было делать колоноскопию там, где делали операцию. А у нас такого прибора нет.
- Но я знаю, есть детский наконечник, его диаметр меньше.
- У нас нет.
- И что же делать?
Попробуйте сделать ирригоскопию с барием. Это менее эффективно, но какой-то результат будет. Получить заключение о неудавшемся исследовании сразу не удалось, но девушка-эндоскопист ободрила:
- Мы направим заключение онкологу, который Вам дал направление. Он после процедуры должен Вас принять.
- Но сегодня я к нему не попаду. Десять дней назад пробовал записаться  к нему, но талон предложили только через неделю, а мне с этим заключением нужно ехать в другой город на операцию. Показать результат, вернее его отсутствие.
             Петров пошел к онкологу. Больные сидели и стояли с талонами, в которых было указано время. Когда вышел пациент, Петров, извинившись перед очередью, зашел вместе с ним.
 - Я после колоноскопии, только заключение возьму. Онколог нервно бросил:
 - Вашу карту еще не принесли, - видно уже запомнил Петрова.
-  А Вы распечатайте заключение эндоскописта, мне будет достаточно, а амбулаторную карту обещали сразу принести.
- Видите у меня по записи пациентов вдоволь, а Вы мешаете, - онколог выглядел уставшим.
- И как он только справляется, ведь у всех болячки серьезные. И у каждого свое горе, а онколог каждое пропускает через себя. Итак - изо дня в день, хотя говорят, что ко всему привыкаешь. И к пациентам, которые срываются и кричат, равно как и к тем, которые  бестолковы и навязчивы  от растерянности и неожиданности страшного диагноза. У каждого в голове только одно: «Буду жить? А сколько лет?» - Ведь свои диагнозы большинство уже знали. Все это мгновенно пронеслось в голове Петрова. И еще показалась странной мысль: когда был молод – не боялся смерти, даже не задумывался о ней, а сейчас, даже при таком убогом качестве жизни, как в физическом, так и психологическом плане, очень хочется жить. Все в жизни приобретает совсем иную цену. Любой пустяк, любое общение, любой, даже ненастный день, любое проявление природы, любое, даже незначительное, событие в жизни. Вот Петров и карабкался, но сил оставалось все меньше, впрочем, как и поддержки… 
           «Да, рак - это зло! Так неужели все эти миллиардеры не могут направить какой-то финансовый  ручеек для того, чтобы победить его? Наивный! - Петров отвечал сам себе. - Уже были ученые-медики, которые реально вылечивали рак четвертой степени у 95% больных. Но их просто убирали. Лишали званий, практики, институтов, да и вообще  права на лечение. Ведь такие  врачи перекрывают доступ к миллиардам прибыли, так как лечить и оперировать обреченных - это золотое дно». Петрову вспомнились  строки из книги «Исход» Ветхого Завета. Люди Моисея, не дождавшись окончания его переговоров с Богом на горе Синай, попросили Аарона  изготовить из украшений женщин Золотого тельца, иначе «бога», который повел бы их далее на землю обетованную. Но тогда «золотой телец» – Молох для евреев являлся не символом богатства и алчности, а наоборот символом самопожертвования для их дальнейшей счастливой жизни. Да, они получили из огня живого идола и стали верить в него. Но они стали поклоняться  другому «богу», т.е. нарушили первую заповедь Бога. «Я - Господь Бог твой; и не должны быть у тебя другие боги, кроме Меня». Так или иначе, Петров тоже верил в свой кусочек кишки, в продолжение своей жизни, как и евреи в нового идола. Верил, но не понимал, отчего эти путанные сейчас совсем ненужные мысли атаковали его сознание. К тому же они незаконченные и не имеют к настоящему никакого отношения. Он понимал, что в сознании они как быстро меняющийся фон, а вот его подсознание - настойчиво работает над проблемой: как проверить кусок кишки? Петров спрашивал себя в сотый  раз: «Что делать и как жить, если его придется отрезать. Прямо как при гангрене: когда отрезают стопу, потом до колена, потом – до бедра…Надо все выбросить из головы. Надо сосредоточиться на главном. А главное – нужно исходить из того, что имею». А мысли снова: «Но ведь в настоящее время  поклоняются золотому тельцу – Молоху, как символу богатства, алчности, который и является настоящим злом. А рак  все равно будет побежден как холера, оспа…»,- наконец связал и закончил круг мыслей Петров и тяжело вздохнул. «Я то, пожил, а вот умирают - совсем молодые…Рак, он молодых любит и убивает за год-два. В пожилом возрасте раковые больные могут протянуть до десяти-двенадцати лет». Это Петров знал на примере собственной жены. Когда ему с женой объявили ее диагноз, Петров мысленно попросил Всевышнего, чтобы жена  прожила минимум восемь лет. Она прожила - семь, но какие это были годы… Петров возил жену и к знахарям и в храмы… да где они только не были... Вот сейчас и собирают отдельным мученикам всем миром на лечение. А сотни тысяч просто умирают, мучаясь в полной безвестности.         
              Петрову вспомнились слова о Боге святителя Иоанна Златоуста: «Он скор, по великой благости – медленен. В создании  Божьем обнаруживается Его могущество, во втором - благость, от переизбытка могущества». «Действительно, Бог создал меня быстро по своему образу и подобию, а отмашку в мир иной не дает! Позволяет мобилизоваться и еще пожить, чтобы набраться сил  и выкарабкаться и даже выздороветь… и что-то еще сделать и для себя и людей. Точно, здесь он не спешит! Он дает мне время!»         
            Только теперь Петров, уже на собственной шкуре, стал по- настоящему понимать страдания и переживания жены, особенно ее последние два года; ее веру, что она победит болезнь…
            Петров пошел по длинным переходам за картой, смутно надеясь, что ее отдадут ему на руки. «Так ее понесли, а заключение я написала: провести колоноскопию не представляется возможным», - молодая девушка-эндоскопист с участием посмотрела на Петрова. - Да, не волнуйтесь. Идите назад, уже принесли, наверное.
 
            Петров возвращался одушевленный ее добротой  и оперативностью. Неожиданно в переходе Петров встретил химиотерапевта, у которой год назад проходил курс химиотерапии в течение пяти месяцев.
           Помнится тогда, в мае все и началось. Петров приехал на последнюю шестую химию, а она сказала: «У вас проблемы с кишечником - язвенный колит. Лечить надо. А химию - пока отменяю» - Вот и сейчас, как и тогда, на Петрова смотрели ее добрые глаза.
            Петров  перед каждой химий дарил ей букет белых хризантем. Он приходил в отделение пораньше, когда в ординаторской еще никого не было или только уборщица, заканчивающая уборку, и клал букет на стол доктора. Химии проходили с ноября и всю зиму, может, поэтому Петрову понравились эти белые и чистые, под стать снегу, цветы.
 - Вы очень изменились за год - одни глаза остались,- она  пытливо смотрела на Петрова.
- Да!.. И еще маленький кусочек толстой кишки…на него - вся надежда!  У змея голов много вот и рубят их по одной. А он живой. А у меня кишка была только одна, как у всех длинная, четырехметровая. Но ее, как и головы змея пришлось резать и резать. Сколько ее осталось не говорят. Но другого выхода не было. Вернее был: непроходимость…смерть.
          - Только о себе и думаете, - бросил онколог Петрову, когда тот повторно зашел в кабинет. Карту действительно принесли, она лежала на краю стола, да Петров ее уже определял по внешнему виду. Онколог, сделав над собой усилие, отодвинул карту вошедшего пациента и быстро распечатал заключение врача-эндоскописта, присланное ему по электронной почте. А Петров  все зачем-то объяснял, что он просто ждать не может, так как «мешки» после неудавшейся процедуры практически не держались, хорошо, что медсестры их закрепили клейкими бинтами, хотя это, конечно, мало поможет. «Я и до дома не доеду…», - такие невеселые мысли кружились в голове у Петрова, пока он шел к машине.
             Мелкий октябрьский дождь сеял с утра, не переставая, а низкие фиолетовые тучи еще ниже пригибали высокого в молодости Петрова к земле. И вдруг выглянуло солнце. И у Петрова в голове, будто  молния  перечеркнула тягучие неразрешимые мысли: «Как бы там ни было прошло еще полтора месяца…правда, безрезультатно. И, еще неизвестно: можно ли проверить этот оставшийся кусочек кишки, и узнать в каком он состоянии? Но я все равно жил это время! И еще раз увидел солнце!»


* - Колостома часть толстой кишки, выведенная на брюшную полость.
** - Илеостома – конечная часть тонкого кишечника, выведенная на брюшную полость.
               
                Виктор Попов