Без зависти, только с тоскою
и жалостью горькой к себе
она представляла, какое
есть счастье в надёжной семье,
где каждый уверен друг в друге,
любовь у них не на показ,
где ласково добрые руки
помогут в любой трудный час,
где вечером, тесно прижавшись,
беседуют молча душой...
И вдоволь мечтой настрадавшись,
решала: и так... хорошо.