Танцевать, танцевать, танцевать
об утренней росинке, отражающей радугу,
о первом касании морем щиколоток никогда ранее не бывавшей у него в гостях городской девушки,
о мурчании любимой кошки, которая устроилась на груди,
о звездах, защитивших усталого путника от потери верной дороги в полной ночной темноте.
Вспоминать, вспоминать, вспоминать
про огонь, в котором горит разбитое невозможной молнией сердце,
про то стыдливую, то гневную красноту щек,
про Шалтая-Болтая, беспечно спящего на опасной стене,
про тоску перелетной пташки о своих оставленных в родных краях перьях,
про горе весны и осени, навсегда разделенных летом,
И улыбаться, уже улыбаться. В конце концов - улыбаться...
Здорово, что теперь можно улыбнуться своему прошлому.
Потому что годы по очереди все надежнее баюкают лихо,
сломанный цветок переродился в крепкое дерево,
прежние слезы остались в вечности дельфиновым морем для утопающих.
Не болит, не болит, не болит. Ничего уже не болит.