Существование в пост...

      
        Фелльман отмечает следующие сходства между феноменологией и экспрессионизмом:
        1. "Неотвратимость" новой установки.
        2. Потерю в новом видении усреднённой дистанции по отношению к вещам,   свойственной естественной установке.
        3. Новое отношение к миру отличается некоторым безразличием к практическому протеканию жизни.
        4. "Незантересованность" в вещах приводит к своеобразной форме "одиночества", вызывающей уничтожение способности к языковой коммуникации.
        5. Отчуждение от мира несколько напоминает его разрушение.

         И. А. Михайлов. Ранний Хайдеггер.


       Перед нами довольно таки неплохая симптоматика повсеместно распространённых признаков современности ( в начале ХХ века сосредоточенных по преимуществу лишь в идейных течениях, а сегодня густо прорастающих возле каждой уличной лавки, каждого сидячего интернетного или ходячего телефонного места). Выхождение из "естественной" классической установки, которая сама является всего лишь исторической, но давно стала для последующих поколений естественной, сопровождается рядом отличительных свойств, связанных с зарождением нового лица, нового субъекта или даже лучше сказать нового образа жизни. И происходит это таким способом, что зарождающееся вынуждено обнаруживать себя на обломках - старых традиционных мер, взятых исключительно из производства вещей. Но новый тип человека, а точнее его "зародыш" больше не увлечён вещами как таковыми, он заинтересован исключительно собой и своим специфическим самочувствием, и он обнаруживает себя - вполне принимающим "игру в вещи", но никак не могущим принять никакой "серьёзности" вещей.
       Отсюда проистекает опустошённость во всех тех планах и проекциях, которые прежде были наполнены различённым и ясно означенным человеческим содержанием, а ныне не удостоены даже того, чтобы на них реагировать, поскольку их попросту больше "нет" как актуальных для экзистенции, и любое обращённое к ним требование всегда подвисает в воздухе, а точнее в безвоздушном пространстве - без отголоска и эха.
       Это "новое начало" , о котором грезил Хайдеггер (оно ли? - тот ещё вопрос) - не может, а не "не хочет" - начинать с чего бы то ни было "не виртуального" (не в прямом смысле виртуального, а в его отношении к косной реальности). Оно начинает через "техногенную форму содружества" и заканчивает ею же. Коммуникация здесь отсутствует как коммуникация понимаемая в старом смысле, в новом же, технически опосредованном смысле, она не только не отсутствует, но выказывает все признаки сверхзвуковых скоростей. Всё, что распространяется сейчас без человека - распространяется практически мгновенно. Главное, чтобы человек в этой форме подачи, как можно меньше заявлял о себе как о человеке и как можно больше был вплетён в универсальную безликую задействованность, становился её персонификацией, но!, с одним единственным требованием - не доводить это обезличивание до простого серийного номера, а останавливаться на сохранении за каждым пространства для его индивидуально придуманного образа.
       Все ваши отношения, большинство ваших человеческих отношений происходят по поводу материальных, эмпирических и прагматических вещей, что на самом деле никак напрямую не затрагивает внутренний субъективный мир живого человека, и следовательно, насколько вас мало волнует и заботит этот несчастный последний мир, настолько же меня мало волнует и заботит ваш нормативный первый - вот какой немой сигнал посылает этот новый человек в обновлённый им Космос. Старый мир отнюдь не отвергается (отвержение это отношение, а отношение это дополнительная энергия, а кто сегодня потратил дополнительную энергию не в одно единственное русло - тот пропал), поэтому, нет, не отвергается - у него всего навсего отвоёвывают определённое пространство, "нишу", которое, собственно говоря, он же сам и создаёт - и как свои "отходы", и как свой "избыток". Всемирную сеть создала технически развитая вещественная цивилизация, но населила её - "цивилизация" несколько иная. Этот контраст "создателей" и "поселенцев" напоминает борьбу "средств" с "проживанием" на бесперспективной основе - "каждый хранит своё".
       Одиночество здесь - вынужденная плата, за имение образа и куска пространства. В глобальной тоталитарной мировой системе, словно в старом английском анекдоте, в родовом замке "завёлся" хиппи, осуществляющий собой короткое замыкание системы и время от времени пугающий случайных посетителей своей необычностью. Аналогия с хиппи, кстати, предельно уместна - всё это уже было, и "дети цветов" бродили по нашим окрестностям, но им некуда было себя деть и они были ещё слишком романтичны, слишком классичны, чтобы выжить в жёстком подразумеваемом противостоянии. Но современные "хиппи" искуснее их - они никуда не уходят, они всегда тут, но они замаскированы как агент Штирлиц во вражеском лагере, сообщающийся с "родиной" одному ему известным шифром. Это поколение - "выброс" - значительно лучше, чем поколение "доведён до ручки", проще именуемое фашизм, но и то, и другое, и третье - и хиппи, и фашизм, и "техноген" - только "сдача", которую мы получаем сами, расплачиваясь за своё отчуждённое житиё -бытиё.
       Хиппи ауризировались музыкой, "техноген" ауризируется техникой само собой, а фашист ауризируется реальными, натуральными трупами, чтобы можно было их пощупать и ощутить, и мы крутимся в одном и том же колесе дурного воспроизводства всех этих типов.