в соавторстве с Ярославой Радогость
«Стоиць гара,
А на той гаре залатая верба,
А на той вербе золотее ведро.
В том ведре три Янны,
Все три панны»
Из полесского заговора против змей
1. Корделия
Сергею, хоть он и не любит Кастуся Калиновского
Вечный Костусь с огрызком верёвки
и жадные эти болота
(Их бы лисьими звать -
за лживость и чёрную ржавость).
Цедит горло не кровь,
а земли перебивчивый ропот.
От тебя, от меня, от Шекспира -
Бог весть что осталось.
Бормотание древнее: "В яме три панны,
три янны..."
(Ты и сёстры!) Вот вызнать бы что приползёт,
если сжечь их.
И пути, и могилы твои навсегда безымянны
На неострых обломках
краюхой раскрошенной Жечи.
Сорный месяц устал пересчитывать мёртвые зубы -
Не сгодится теперь никому небывалая эта сноровка.
Всё наследство папаши-разини: шматок этой персти нелюбой,
Да потерянный Костусем вечный огрызок верёвки.
2.
Льву Прозорову
«Тем и человеце глаголаху: яко навье бьют Полочане»
«Повесть временных лет»
Кони в мыле мчат куда-то,
словно стрелы рвутся тени,
и с уздечек на закате
виснут клочья алой пены.
чей-то бог в ревущей туче,
чей-то жмётся за плечами.
...так стезёй своей горючей
навьи скачут к полочанам.
3. Вырий
Александре Ластоверовой
«Забыть и вспомнить, как меня зовут»
А. Л.
Если потянешь из лужи листик,
Не удивишься, что не даётся –
Трудно идёт: напитался влагой
(влагой! – подумаешь, мутной грязью).
В общем не страшно, встряхну и выну.
/или в обратном порядке, что уж/.
Нет, не вода его держит, знаешь,
знаешь не зная, а всё же точно.
Если и «уж», то как раз тот самый,
Сватавший ель в стародавней сказке.
Если и держит – не зыбь-водица.
Лапки прозрачные, я б сказала,
Но не бывает их, не бывает,
У замыкающих рай подземный.
Имя своё не проси – обратно
Не пожелаешь его, когда бы
Даже охотой своей вернулось
(Только скривишься – не то теряла).
Имя своё не бери обратно.
Листьям – тонуть.
Именам же нашим –
Пить молоко из разбитых блюдец
Да распотешно пугать неробких,
Что на Воздвиженье в лес не ходят.
...Кто это там, в золотом ведёрке?
Камень и ключ тебе.
Баю-баю.
4. Фрау
«Мне живое милей!
Мне живое милей!»
Арсений Тарковский
А меня посулили, наверное, очень страшным богам,
тем, «из сказки немецкой» (Арсений, прошу, молчи!).
Фрау в синем плаще, это пошлых достойно драм –
Говорить «колодцы» и видеть твои зрачки.
Божьим быть нельзя вполовину или на треть
(А на что сменяли меня – не вызнать давным-давно).
Фрау, милая, неужто не надоест смотреть
Как плывёт верхом мшистого сруба кровавое веретено?
P.S. Часто слышала о публикуемых в разброд частях этого цикла, что они трудны для понимания. Будут ли они понятнее вкупе?... Вот и проверим.