...
.. Подвижник - Художник ... Юрий Авдеев ... из Записной Книжки "Высота Света" ...
...
.. Такая,
Участь,
уж,
у
Солнца ...
высвечивать ...
Себя ...
дО ...
Донца ...
слететь
с
последнего
Луча ...
чтоб,
Им ...
зажглась,
ещё ...
Свеча ...
...
... Авдеев ... Свеча ...
***
.. Чехов
Брату ...
Вот, мы, хоть и из Таганрогских мещан с тобой,
а в люди вышли.
Но не забывай своих корней, дорогой.
Ты не frater, а frat;rЪ!
... frater - брат ...
... frat;rЪ - братЪ!
...
.. в Школе должен быть Урок: "КрепостЪ, Наша,- ТагангрогЪ!"...
.. НашЪ АлфавитЪ начинается с Фамилии ... АвдеевЪ ...
...
Авдеев
Виталий ФёдоровичЪ
***
...
.. Авдеев Юрий Константинович ...
...
25 августа 2018 г. исполнилось 100 лет со дня рождения Юрия Константиновича Авдеева (1918–1987), художника, создателя мелиховского музея-заповедника Антона Павловича Чехова, заслуженного работника культуры РСФСР, члена Союза писателей СССР, лауреата премии Николая Островского, почётного гражданина города Чехова, где его именем названа улица.
Мелихово. 1951 год. На месте большого чеховского дома проходит разбитая просёлочная дорога, по которой гоняют деревенское стадо. О Чехове напоминают лишь старые липы, высокие берлинские тополя, кусты тёмной венгерской сирени, да разбросанные в бурьяне цветы одичавшей аквилегии. В центре усадьбы среди пеньков вымерзших яблонь – одинокий маленький домик: флигель, где Чехов написал «Чайку».
Сюда в гости к директору музея, которого убивал туберкулёз (из-за болезни все музейные проблемы он видел в кознях «врагов народа»), в тёплый майский день пешком пришёл невысокий худой человек с яркими голубыми глазами. Это был Юрий Авдеев. Пришёл – и решил остаться здесь навсегда.
За плечами Авдеева, несмотря на молодость, – страшный опыт. Позже он рассказывал о голоде, пережитом в детстве и юности. Родился Юрий Константинович Авдеев под Серпуховом в селе Киясове, прямо в здании земской школы, где преподавал его отец. Потом семья перебралась в Серпухов, но в революционные годы ни отец, директор большой городской школы, ни мать, служившая в театре, не могли спасти трёх сыновей от голода. Позже Ю.К. Авдеев вспоминал, как в детстве дружил с беспризорниками, как научился у них заглушать голод папиросами, что, конечно, не прибавило ему здоровья.
На старой фотографии – необычный сюжет. Стены большого зала увешаны картинами. Юрий Авдеев – очень худой студент с провалившимися щеками –защищает диплом в Орловском художественном училище. Мы видим, как висит на нём одежда; видим таких же, как он, совсем без лишнего веса, преподавателей-художников. Трудные были времена. Но свой путь Авдеев определил твёрдо: жить без живописи он не мог. И всё у него получилось. Окончив училище, участвовал в двух московских выставках. Его работы были отмечены в печати. В июне 1941 г. он написал радостный пейзаж: лесной мостик, сквозь густую листву пробивается солнечный свет. Через несколько дней радость из жизни ушла.
В августе 1941 г. Юрий Авдеев отправился добровольцем на фронт. А дальше было участие в битве за Москву. Потом их дивизию перебросили на Северо-Западный фронт. Неумелые ополченцы быстро превратились в гвардейцев: с тяжёлыми боями они освобождали Новгородскую и Ленинградскую области, Прибалтику.
Юрий Константинович Авдеев оставил страшные воспоминания о войне – такие в его времена не публиковались. Он писал о неисчислимых потерях в первом бою, о прикованных к пулемётам штрафниках. О том, как ни за понюшку табаку гибли наши солдаты, которых неопытные командиры бросали под укреплённые фашистские дзоты. И о том, как чудом, по чужим следам, он прошёл к заминированной могиле Пушкина, когда освобождали Святые Горы и пушкинское Михайловское.
Был Авдеев на фронте связистом. Солдатскую медаль «За отвагу» получил, когда как пушинка проскочил на лыжах по минному полю, восстановил связь, а все, кто шёл вместе с ним, погибли. «Бесстрашный связист товарищ Авдеев, – читаем мы в архивных документах дивизии, – в бою за Павлово 10 раз в течение суток исправлял линию связи с командным пунктом батальона под огнём противника, чем обеспечивал управление боем командиру полка. В бою за деревню Лунёво, будучи ранен, не ушёл с поля боя и пришёл в санчасть, когда бой был уже окончен».
В конце 1942 г. фронтовая судьба Авдеева изменилась. Его вызвал в штаб начальник политотдела, случайно увидевший его рисунки, и сказал: «Теперь Ваша задача – рисовать портреты героев сразу же после боя, в котором они отличились. Это будет им первой наградой». Авдеев рисовал по несколько портретов в день. Не было ни бумаги, ни красок. Рисовал на обрывках бумаги, найденных в руинах церкви, на пропитанных чем-то тряпках, керосином разводил краски, которые матери чудом удалось прислать ему на фронт.
«Худощавый, в длинной солдатской шинели, с фанерным ящиком в руках, он торопливо пробирается вперёд, – писал об Авдееве в дивизионной газете капитан В. Ермаков. – Неподалёку рвутся мины и снаряды, над головой взвизгивают пули, но он идёт. Идёт так, как ещё совсем недавно ходил в бой. И были случаи, когда художник откладывал в сторону недорисованный портрет, брал винтовку и вместе с боевыми друзьями отбивал вражескую контратаку».
В той же дивизионной газете писали, что Авдеев создал 300 портретов. В Исторических музеях Москвы и Новгорода их всего пять. Авдеев так и ушёл из жизни, считая, что сделанные им в военные годы портреты не сохранились.
В 2016 г. произошло чудо. Московский историк Иван Савченко неожиданно нашёл в архиве Института российской истории РАН папку с рисунками Авдеева – 60 портретов. Тут и командиры, и рядовые, и погибшие, и выжившие.
Авдеев часто вспоминал, как работал над портретом комиссара Ефима Васильева. Красив он был, настоящий донской казак, но суть характера художнику долго не удавалось уловить. И вот пришла счастливая минута: портрет получился. Довольный комиссар побежал показывать портрет друзьям, а через полчаса пришла весть – Васильев погиб, прямое попадание.
Найденные в архиве портреты выставляли и в Чехове, и в Москве (в Новом Манеже). Наталья Ивановна Конева, дочь маршала, подчеркнула на открытии выставки в Манеже, как её поразили портреты раньше ей неизвестного художника Юрия Авдеева – в них чувствуется пульс жизни, видны человеческие судьбы. Внук Васильева, живущий теперь в Аргентине, отправил весточку, просил прислать фотографию с обнаруженного портрета деда, ведь он и фотографий его не видел. Копии с портретов, сделанных Авдеевым, его однополчане (а вернее, их дети и внуки) в мае этого года пронесли по улицам Москвы в рядах «Бессмертного полка».
В октябре 1944 г. творческая жизнь художника Авдеева оборвалась, как тогда казалось, навсегда. После третьего страшного ранения он ослеп. После шести лет госпиталей, после упорной борьбы врачей один процент зрения к Авдееву вернулся. Он снова видел цвет и три буквы, из которых мог составить слова: хоть медленно, но читал. Подарком судьбы стало феноменальное развитие памяти: теперь после первого чтения он запоминал наизусть всё, что считал важным. Знал наизусть многие рассказы Чехова, его письма, бухгалтерию музея, адресную книжку. Возможно, что кто-то из нас обладает такими же возможностями, но мы их не используем и даже не подозреваем о них.
В начале 1952 г. Юрий Константинович Авдеев стал директором мелиховского музея А.П. Чехова, который был тогда филиалом Серпуховского музея. В то время никто не верил, что чеховскую усадьбу можно восстановить: ни начальство («мы не будем восстанавливать помещичий дом», – говорили Авдееву), ни Чеховы (Мария Павловна Чехова предлагала превратить Мелихово в Дом отдыха для учителей), ни жители деревни.
Как же он сумел превратить забытый Богом и людьми уголок во всемирно известный музей-заповедник? Московский театровед Татьяна Константиновна Шах-Азизова, хорошо знавшая Авдеева, так отвечала на этот вопрос (это было одно из её последних публичных выступлений):
– Почему у Авдеева получилось? – говорила Шах-Азизова. – Судьба привела его к Чехову. Выбор – очень точный, потому что Авдеев был «чеховским человеком». В этом необыкновенном человеке с потрясающей русской речью таились тихое упорство и почти гипнотическое воздействие на окружающих.
Ю.К. Авдеев и в самом деле умел находить единомышленников, умел убеждать. Сестра писателя, Мария Павловна Чехова, и слышать не хотела о музее в Мелихове. Но когда Авдеев приехал к ней в Ялту, она отдала ему столько подлинных мелиховских вещей, сколько он смог поднять. А как помогала Авдееву жена Чехова, Ольга Леонардовна! А вся семья племянника Чехова, Сергея Михайловича! С.М. Чехов считал Авдеева своим единомышленником, боровшимся с «музейным равнодушием» и «музейным бюрократизмом».
За 35 лет работы в музее-заповеднике в Мелихове Авдееву удалось восстановить и большой чеховский дом, и чеховскую кухню, и хозяйственные постройки, которые сам писатель называл «наивным двором». Трижды ремонтировалась мелиховская церковь Рождества Христова, в которой часто бывали Чеховы, где пел и сам Антон Павлович. Музею передали школу, построенную Чеховыми для мелиховских ребятишек. Авдеев добился открытия трёх филиалов музея: в Новосёлках, Крюкове и Чехове.
А сколько сил пришлось потратить директору музея, чтобы убрать с чеховской земли колхозные фермы и силосные башни! Благодаря неустанным хлопотам Авдеева в Мелихово проложили дорогу. Да и село Лопасня превратилось в 1954 г. в город Чехов благодаря музею А.П. Чехова, который с каждым годом приобретал всё большую известность и популярность.
Когда Авдеев пришёл в Мелихово, в чеховском флигеле висел портрет Сталина и несколько фотокопий. В конце его жизни в фондовых книгах музея было записано 17 тысяч экспонатов – мемориальных вещей, так или иначе связанных с Чеховым и его семьёй. Именно они стали основой экспозиций во всех мелиховских зданиях. Авдеев, музейщик и художник, обгонял своё время, он не признавал «бумажные экспозиции», всегда искал образные решения, говорил, что «для каждой вещи нужно найти своё место, как для мазка краски на картине».
Чехов любил свои сады – и в Мелихове, и в Ялте. Авдеев много усилий потратил на восстановление чеховского сада и парка. И сам он, и научные сотрудники музея собирали семена, корешки, черенки тех редкостей, которые любил и сажал Чехов, которые он упоминал в своих произведениях. Замечательным мелиховским садовникам удавалось сохранить, вырастить все эти находки. Была создана уникальная «садовая экспозиция», по которой Авдеев часами водил гостей, и они на всю жизнь запоминали эту необыкновенную экскурсию. Не надо думать, что это было тогда обыкновенным явлением. Наоборот, скептиков, которые считали такое внимание к саду чем-то несущественным, было предостаточно. Авдеев писал статью за статьёй, доказывая, как важен для Мелихова чеховский сад, как важно сохранить старые деревья, которые когда-то встречали здесь писателя, а теперь – через век – связывают его со следующими поколениями.
Современники часто вспоминают, что Авдееву удалось создать в Мелихове «живой музей», в котором всё дышало памятью об Антоне Павловиче Чехове. «Нам казалось, что Чехов на минуту вышел, вот сейчас он мелькнёт в аллее парка, и мы его увидим», – рассказывали старожилы Лопасни и Чехова.
Сначала коллектив музея состоял из шести человек. Но каждый из сотрудников был уникальным, о каждом можно было бы написать роман. Главной помощницей Авдеева стала жена – Любовь Яковлевна Лазаренко. Она привела в Мелихово свой любимый выпускной класс. Познакомилась с Юрием Константиновичем, и так увлеклась его рассказом, что бросила и хорошую работу, и городские удобства – перебралась в Мелихово, чтобы разделить с будущим мужем все трудности деревенской жизни.
Она стала в музее «главным хранителем» (есть во всех музеях такая должность), а для него – ангелом-хранителем. Принимала всех гостей, всех продавцов чеховских сокровищ, которые пообщавшись с ней, скоро превращались в бескорыстных дарителей и друзей музея. Писатель Юрий Сбитнев справедливо назвал Любовь Яковлевну «зрячим посохом» Авдеева. Это редкое, забытое, но очень верное выражение.
Скоро у музея и его директора появились друзья: и писатели, и режиссёры, и артисты, и, конечно, литературоведы-чеховеды. Годы восстановления Мелихова совпали с подготовкой полного 30-томного собрания сочинений Чехова. Они щедро делились с сотрудниками музея своими открытиями.
В Мелихове Авдеев сумел, несмотря на свою страшную потерю, вернуться к живописи, найти свою нишу. Московский искусствовед Евгения Орлова в книге «Опалённые войной» писала: «Художник с ограниченными возможностями – почти слепой — стал реформатором культуры видения пейзажа в русском советском искусстве середины XX в.. Цветовая сила, яркость краски были на его картинах намного выше, чем в традиционной академической живописи… Его глаза, потеряв возможность к детальному восприятию форм и предметов реального мира, оказались наделёнными удивительной светочувствительностью, способностью уловить тоновые градации, динамику дня и ночи, глубину и интенсивность цвета». То в одном, то в другом уголке мелиховского сада видели его мольберт. Первый несмелый пейзаж – мелиховское поле и облака – был посвящён молодой жене. И последний, трагический, названный грустным словом «Прощание» – тоже ей (он был написан после смерти Любови Яковлевны). На нём изображена устремлённая ввысь древняя мелиховская церковь, а за ней – то ли восход, то ли пожар. Предчувствовал ли он, что вскоре после смерти Авдеевых эта церковь сгорит? Возможно. Потеряв зрение, он многое угадывал каким-то непостижимым образом.
К счастью, в районе нашлись меценаты, сумевшие добросовестно восстановить церковь – памятник истории и культуры.
В юбилейный авдеевский год прошли четыре его выставки в Серпухове и Чехове. Их названия говорят сами за себя: «Цветы мелиховского сада», «Талант, опалённый войной», «Подвижники нужны как солнце», «По чеховским местам. Мелихово и Ялта».
Рабочее название выставки, названной словами Чехова «Подвижники нужны как солнце» – «Авдеев и его друзья-художники». Хотелось вспомнить тех, кто помогал Авдееву восстанавливать Мелихово, чьими глазами он смотрел на мелиховский мир. Не было месяца, чтобы в Мелихово, превратившееся в настоящий русский Барбизон, не приезжали художники. Они писали великолепные мелиховские серии картин. Работы Петра Шолохова и Бориса Берендгофа были куплены Третьяковской галереей. Подольский художник Николай Данилин получил за мелиховскую серию (60 картин) Государственную премию. Но дело не только в признании. Сейчас музейный художник – обычная должность в музее. В середине XX в. было иначе. И то, что Мелихово, его экспозиции создавались художниками, опережало своё время. Причём свои советы художники давали бескорыстно, а это важно.
Они, вдохновлённые неустанными поисками самого Авдеева, находили раритеты для Мелихова. Так, например, серпуховские художники (особенно Михаил Ильич Абросимов) собрали для восстановленного чеховского дома все дверные ручки из домов, в которых бывал Чехов (их в Серпухове тогда быстро разрушали). Может быть, в этом одна из причин, почему музейные экспозиции, созданные в Мелихове в середине прошлого века, оказались такими долговечными, неподвластными музейной моде. Они и сегодня также интересны посетителям музея, как это было 60 лет назад. Для литературно-мемориального музея это исключительный случай.
В этом году исполнилось 100 лет со дня рождения не только Авдеева, но и некоторых других создателей музеев-заповедников. Ведь все они принадлежали к одному поколению. На выставке, посвящённой А.Ф. Тарасову, создателю музея Н.А. Некрасова в Карабихе, удивлялась биографическим совпадениям. И Авдеев, и Тарасов – фронтовики, начавшие свой путь в музее вместе с крошечным коллективом и верившие в нужность своего дела. В конце жизни они успели увидеть огромные очереди, стоявшие у входа в созданные ими музеи. «В истории музейного дела есть имена замечательных людей, определивших жизнь российских литературных музеев на много десятилетий вперёд, – читаем мы в статье А.И. Мининой, хранителя Мемориального музея-квартиры А.С. Пушкина. – Это – Николай Павлович Пузин (Ясная Поляна), Матвей Матвеевич Калаушин (Ленинград), Семён Степанович Гейченко (Михайловское), Анатолий Фёдорович Тарасов (Карабиха), Юрий Константинович Авдеев (Мелихово). Каждый из них отдал музеям все силы, ум, души. Они растили и лелеяли свой “вишневый сад” – дело всей жизни (как Ю.К. Авдеев – в буквальном смысле этого слова). Хорошо бы и новому поколению знать об этих самоотверженных подвижниках, об их делах, чтобы не прерывалась связь времён, и не мог появиться в созданных ими садах Ермолай Алексеевич Лопахин».
.. Автор: ... Ольга Авдеева, журналист, дочь Ю.К. Авдеева (Москва) ...
***
...
.. Высота Света ...
...
.. МЖК, Новосибирск ...
Храм Евфросинии Полоцкой, Русская Православная Церковь ...
мой домишко, почти, во дворе Храма ...
.. Священник Андрей Фёдоров ...
мы ... нашлись в 1995 году ...
...
.. ОтецЪ Андрей своим Духовным Саном наступил нА "горло собственной песне" ...
я вспомнил о своей "музе", уже, спустя четверть века, после того, как
заполучил чин ... отставной козы барабанщика ...
а у Священников нет такого понятия, как ... запас или ... отставка ...
.. как-то, я имел неосторожность прочесть ему, что-то, своё ...
а Он в ответ ... несколько стихотворений ... "совсем раннего Есенина" ...
стихи были ... не чета моим ...
даже, более, того ... Таких, даже, и у ... Есенина нЕ было ...
и я опрометчиво пристыдил Андрея за ... вольнодумие ...
.. и ... больше, никогда, мы, друг другу, ничего!.. не читали ... своего!..
а ... жаль ... Стихи Андрея хвалил мне, даже, один, наш ... Большой ПоэтЪ ...
нам, ведь, уже, далеко, даже, нЕ пО ... сорок ...
...
- Талант - СветЪ Божий ... - так, однажды, закончил своё повествование о своей очередной командировке по ЧеховскимЪ Местам ОтецЪ Андрей ...
.. от него, я, и услышал, впервые, имя ... Художник Авдеев ...
...
.. в "своём" Храме Отец Андрей проводит богослужения и ... для людей с нарушениями зрения ...
.. для храмов епархии своим Даром Божьим Отец Андрей ...
.. вырезает
деревянные
рельефные
иконы
с
росписью ...
.. чтобы читали их, Иконы, Эти, Дивные, и ... Незрячие ...
...
.. Священник пишет Иконы для ... НезрячихЪ ...
.. а, Незрячий ... Художник, которого, уже, нет, со Своих Картин ... Своим СветомЪ ... озаряет Священника ...
.. я не знаю ... Выше ... Искусства ...
.. таким СветомЪ ... излучаются, только, Звёзды ...
.. Звёзд, уже, нет, а ... СветЪ ... ИхЪ ... ЕстЪ ...
...
.. У ЗвёздЪ своя Высота ...
.. Высота,
эта,
ЕстЪ ...
... Высота
Света ...
...
... Наш Алфавит ...
... НашЪ АлфавитЪ ... начинается с Фамилии ... АвдеевЪ ...
...
.. нужны, как ... Машины ... Скорые ...
Художники ... Передвижники ...
Не попутчики, которые,
Которые ... Подвижники ...
Больше до нас открытками,
Дошедшие … Не картинами!
Они, терпят себя, как под пытками,
Меж неоновыми витринами ...
Их, Холсты, ещё,- недописанные,
Души - Богом - списанные ...
Видел, их, ещё, я, мальчиком,
На полотнах, пещерных, под Нальчиком.
На вокзале видел под Питером,
В безымянном, вагоне, литерном,
И - на улице,- самых, неистовых,
И - в подъездах,- самых, освистанных,
И - в Машинах, они, на Скорых!
Я про тех, Докторов, у которых,
Говорят: два крыла за плечами,
И, летают, Они, и ночами …
Подвижники, тоже, которые,
Передвижники, самые, Скорые ...
Мощи, уже, беспризорные,
Воскрешают, как Боги Дозорные,
Паруса у летучих голландцев,
Молниеносным, так, танцем,
Зажигает стихии предвестник,
И,- Подвижник, её,- Буревестник ...
И, во мне, его, та же, Стихия,
Паруса, свои, рву на Стихи, я ...
Разорваться б, на те, которые,
Нужны, ка Машины … Скорые ...
...
.. Авдеев Виталий Фёдорович ...
...