На юге Европы, вот уже несколько дней хозяйничает средиземноморский циклон. Пронизывающий ветер, слякоть и промозглую сырость несут вихревые, студеные массы воздуха.
Осталось царствовать монстру ещё дня два и растворится, рассеется холодный дух ледяного плена.
Оттает, схваченная ночными заморозками земля. Люди скинут тёплые одежды, вновь распахнут настежь окна в домах и станут пить утренний кофе, пополам с солнцем, а по вечерам тягучее, как закат вино.
Вдоль тесных улочек Вероны, в бесчисленных кофейнях будет вновь сидеть беспечный народ. И певучие слова будут обволакивать гигантские стволы платанов, плантации виноградников, прозрачное осеннее небо.
Испуганный и растерянный, взъерошенным воробьём стоишь в дверях продрогший и беззащитный. Нежданный, незваный. Сорвавшийся продрогший лист, прилетевший через сотню километров на такой же юг Европы, только очерченный границей России и захваченный тем же циклоном.
Лети назад, возвращайся к элегантно одетым мужчинам, прячущих под изысканными шляпками томным глазам женщин.
Может, прилечу к тебе навсегда уставшей птицей, стряхну солёные капли с замерзших крыльев.
Может испуганная.
Может трезвомыслящая.
Может, спустя годы, по утрам будем глотками пить обжигающий кофе, пополам с солнцем. А вечерами, укрывшись одним пледом, открыв бутыль, разольем по бокалам тягучее, как осенний закат вино.
И пошлём мы все циклоны и по-итальянски, и по-русски.
Но нет для циклонов государственных границ, различие языков.
Плевали они на это.