Ведь если вещь безмерно теребить,
с безумием подхода, возбуждая
потенцию сих уст, в любви гневить,
она возможность чувства потеряет.
Предстанет чёрствым, грубым дном,
на выверт мир тот ощущая духом,
что ты стараешься с добром, с теплом
в неё вселить, воображая глухо.
Ты дашь ей шанс забыть себя, отдать началу,
той чуждой силе, свойственной тебе,
поставив лишь всё в рамки, удручая
без явных тебе принципов, лишь заточая
в границы собственной забавы поначалу,
но на исходе, смыслом жизни палача.