I
нервное
Мне пора идти на приступ,
но — машу белёсым флагом.
Сто рублей отдать таксисту.
До подъезда — быстрым шагом.
Сердце ждёт штормов и бури:
слишком странно и запретно.
Нервный бог устало курит.
Снег как пепел сигаретный.
Окна, как окурки, тухнут.
Ты сейчас курил бы тоже.
В опустевшей новой кухне
воздух тёмен и тревожен.
За стеной — могила детства,
здесь один сплошной teen spirit —
гул в ушах. Куда мне деться?
Я одна в чужой квартире.
Два часа на сон и отдых,
чтоб потом, с утра пораньше,
воспевать в нелепых одах
образ твой, набитый фальшью.
Утром — клочья фраз неловких.
Школа ждёт. Корабль отчалил.
По пути до остановки
душу режет от печали.
Мой корабль не мёртв, но ранен.
Снег поёт, как слёзы горек,
песню северных окраин,
песню жёлтых новостроек.
II
убитое
Неживая, но жива я.
Город стонет и грохочет.
В сердце рана ножевая
и саднит, и кровоточит.
Город стонет — я не стану.
Стынет чай в бокале с ложкой.
Жаль, что как-то не по плану.
Жаль, что всё не понарошку.
Жаль, конец подъёмным кранам,
жёлтых глыб горящим грядам.
Знаешь, было очень странно
просыпаться — и не рядом.
Я глупа, мала, капризна,
да, ты прав. Спустились флаги.
На могиле детской жизни,
как цветок, листок бумаги.
Тает лёд в стакане чая.
Если верить стрелкам — утро.
Знаешь, В., а я скучаю —
по тебе ли, по кому-то...
Все стихи из слёз и фальши —
вот основа и каркасы.
Я боюсь узнать, что дальше —
города, притоны, трассы?
Поздно выть и убиваться
у разбитого корыта.
Мне бы выжить. Мне семнадцать.
А-1. Попал. Убита.
III
посмертное
Хоронили на вокзале.
Стук колёс играл в оркестре.
Нас зачем-то расстреляли
по отдельности, не вместе.
Расстреляли в одиночку,
хоронили где-то рядом.
Дождь стучал — тире и точка —
по домам и автострадам.
Мы мертвы. Раскрыты карты.
Всем известно, где и кто мы.
Я убита мокрым мартом —
старым, злым и незнакомым.
Мне в лицо дождями било,
протыкало насквозь ветром,
и с огромной, дикой силой
били в спину километры.
Чувства, жизнь — такая малость;
так смешно, скажи на милость —
на вокзале начиналось,
на вокзале завершилось.
Двадцать восемь строк — так мало,
вот твоя смешная ода.
Я недавно подсчитала —
мы мертвы уже полгода.
Не воскреснуть, не подняться,
мы мертвы, и это точно.
Похоронена в семнадцать.
Это было не нарочно.