– Как больно, милая, как странно,
Сродняясь в земле, сплетясь ветвями –
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой...
А. Кочетков.
Часть 1. Ожидание.
< 31 марта 2000 г., в мыслях о ком-то когда-то >:
Чудо не надо к себе притягивать, не притянешь все равно. Не надо даже ждать; попытка обретения чуда своими жалкими, ничтожно-человечьими усилиями прямо противоположна самому принципу его существования в мире людей. Не может быть заведомого чуда (заранее ведомого). Ибо оно случается потому, что не ждешь. Потому что – Чудо.
<5 апреля 2000 г.>
Кто его знает, может, жизнь того и требует (не знаю, как от других, - от меня), может, не должно быть того захлёба, растворения, распластывания и т. п.? Может, не должно быть любви?..
…А как, кстати, именно этого хочется: просто быть вместе с тобой во всех вопросах жизни, её ситуациях, проблемах, радостях, неудачах, пустяках, тупиках и трудностях (все на себя возьму! Взяла бы), чего хочешь от меня требуй, жди, только не проси: для этого ты слишком Бог.
Не проси: мне будет стыдно, что не угадала заранее об этом, до тебя. Этого просто не будет!
Желание человека быть рядом с человеком в каком-либо совместном, общем, деле – самая первая видовая (в процессе филогенеза) детерминанта человеческого существа как такового. Хочу быть нормальным человеческим существом! То есть быть с тем, с кем быть хочу. Это очеловечивает.
Служить тебе. Отвечать на все твои ещё тобой, может быть, неосознанные импульсы, потребности, желания, интересы. На каждый мельчайший повод – подвигом во имя Твое.
<15 апреля 2000 г.>
Чтобы куда-то когда-то прийти, нужна цель. Я выбираю свою цель, эта цель – ты. Я выбираю тебя. Ты у меня – будешь.
И чем меньше сомневаться на пути к цели в возможности ее достижения, тем больше шансов ее достигнуть. Сомневающийся будет разочарован.
Я не хочу вновь убеждать себя, приходить к выводу, что ЭТО НЕ ТО. Я не хочу тебя отрицать, от тебя отказываться, сомневаться в том, что ты – это то, что мне надо. Я тебя – выбираю. Я хочу, чтобы так было в моей жизни, настолько, насколько она это позволит, как позволяет кому-то быть твоими друзьями, знакомыми, помощниками, сколько-нибудь значащими для тебя. Значить для тебя что-то – моя цель. А сначала надо кем-то стать: обозначиться – значимость приробрести.
Ты у меня потому и будешь, что я сейчас от тебя не откажусь.
<17 мая 2000 г., после просмотра х/ф>
Тех, кто нас любит, мы предаем, может быть, потому, что любовь – нонсенс, не вмещаемый в рамки обыденной жизни, на который в её рамках (несовпадение тех и тех) не может быть адекватной реакции.
Часть 2. Начало.
<11 октября 2000 г. >
Любовь – запах, который НЕ ХОЧЕТСЯ выдыхать.
_____________
<Начало декабря 2000 г. Не посланные письма>
Порой мне кажется, что мы связаны с Вами, наши с Вами сердца словно бы связаны крупнейшим и кратчайшим, главным из всех сосудов, - толстенной и широченной аортой. Может быть, это только мои фантазии, но в иные минуты мне явственно видится и чувствуется та музыка – неслышимая – и то движение, невидимое, которое идёт от Вашего сердца моему навстречу. Это встречная волна! Того же – той же энергии – что идет и от меня!.. От этого можно задохнуться. – Я не привыкла к счастью. Не адаптирована: не приходилось сталкиваться.
Она меня сбивает с ног. Я беспомощна, как кутёнок. Счастье: лежать кверху лапками.
И все же.
Любимому о своей любви хочется рассказать губами. Беспрестанно признаваться. Без-о-ста-новочно: люблю-люблю-люблю-люблю!..
И ответ услышать – тоже губами.
Люблю… – Люблю… – Люблю… –
<9 декабря 2000 г.>
В любимом человеке, кроме всего прочего, восхищает его самостоятельность, независимость ни от кого, кроме как от него самого, всех действий, реакций, побуждений; спонтанность, которая составляет уникальность любимого, зримого на расстоянии.
<10 декабря 2000 г.>
В Москве выпал – падал весь вечер усердно – снег. Я сижу в комнате без света и пишу: светло от снега. Окно на 8-ом этаже, и светло от снега, который ещё в небе, не упал, - только падает. Тем самым и светит. Ода снегу.
Стояла у окна: красота неописуемая. Только сердце немножко щемит. Рядом нет Вас. Сердце, таким образом, вынуждено быть где-то под этим снегопадом, дабы дотянуться до…
Эта панорама из окна – одно из немногих моих утешений, наряду с Интернетом.
Огромные белые панельные корабли плывут куда-то, от меня наискосок. В лето, в старую гавань, в любовь – свою и мою, - нашу. Горят сотнями окон – это живые клеточки их души. Её можно увидеть – так. Затем и горят!
Как бы нам с Вами – под этим снегом, под этим светом, двойным – снежно-фонарно-оконным! (А ещё сияют серебряные веточки деревьев!..)
Новым годом мне пахнет с октября.
<11 декабря 2000 г.>
Сейчас – утро, и выпавший вчера снег, - бархат и серебро, - сгребают дворники, создавая сугробы по обочинам дорог.
Часть 3. Конец: Путь в Бесконечность.
<20 декабря 2000 г.>
Любовь! – Органика Вселенной! –
Когда встречаешь на своем Пути, который для того только и придуман, для Неё только! – того, кто для тебя то же самое, что и ты, и который смотрит на тебя, как на то же самое, что и он…
Я нашла тебя, любовь моя! Спасибо Богу и да простит Бог!..
Просто встретила, чтобы увидеть, кто ты есть, и опять остаться одной. Это – Путь!.. Растяжение канатов, даже не вен: для такого вен слишком мало: не вместят… Сердце и сердце: Двое. Мир придуман для этого. Для них.
Господи, ну я не верю, что это – ВСЁ!..
Это не может быть – ВСЁ!
Ну КАК ЭТО может быть – ВСЁ?!!
КАК?!.
Я рада, что теперь хотя бы часть твоей боли есть и у меня.
Ночной фонарь. Февраль 2001 г.
Неописуемая картина: одинокий зимний ночной фонарь... – нет, эта картина неописуема!.. Видны кружащиеся снежинки, бескорыстный, нежный, грустный свет, и спазмом схватывает живот, низ живота, как от боли или страха... Что за мука на него сейчас смотреть! Господи, дура, тебе было даровано такое счастье, как ты посмела его потерять, не понять, что оно дороже всех богатств и прочих удовольствий, ибо БЕСЦЕННО и – даровано! Богом! Тебе, дуре!..
Как посмела от Чуда отказаться, оставить подождать дуру – тебя – да не то, что на месяц или неделю, дура: на МИГ?!!
То, что не купишь, так же, само, и уходит, оставляя немыслимую боль. На-век. То, что необъяснимо и не объяснено, не поймано – таким и уходит. Неприкосновенным.
...Как посмела ты уйти и жить где-то в другом мире, бог ты мой?!! Как посмела оставить то, что неуловимо, ибо невесомо, и держится лишь на твоем дыхании, которое состоит из бесконечного вдоха?!.
Ведь кому, как не тебе, дуре, всё это надо, всю-жизнь-жданное, за пол месяца проданное; твое, в глубинах твоих живущее, только тебе и понятное и для тебя созданное, куда ты могла от него уйти, куда – отпустить? где оно теперь мается, недорожденное дитя под названием, - которому нет названия, - эта нить, которая не рвется!!!
Рвутся только сердца.
Тебе за это и расплачиваться. Сполна. Пол-сердцем.
...Фонарь был приветом – от тебя? – если нет, тогда от нашей любви.
<21 декабря 2000 г.>
Непонятое – значит непрожитое.
<24 декабря 2000 г.>
Любовь моя! никогда тебя не отпущу: не получится, не сумею. Отпущу – себя. Когда любовь больше, чем жизнь. Или точнее: к жизни ее (любви) просто нет, если нет в ней тебя.
Какая тупость – дальше жить!..
По Цветаевой – «длить даль и боль».
Ведь я живая!!! А живая я – такая, только так эту жизнь принимающая, только с тобой!..
Как можно дальше по жизни идти, когда столько всего в ней – и мест, и дорог, и лиц – забрызгано моим счастьем, как мне теперь на всё это смотреть, когда вижу не их, а только эти пятнышки, и захожусь от боли?..
Заражение крови. Разложение души. Где я? Кто я?
– Зачем я?
Благо, что теперь я знаю, что такое Счастье и Любовь в их единственно-исключительном варианте. Ультрауникальность со-бытия Двоих.
Благо, что теперь я понимаю, ради чего жила, мучилась все эти годы, любя не знающих меня людей, ждала Чуда, которое объединит. И заслужила. Сто часов счастья: чистейшего, без обмана! Сто часов счастья – ну разве этого мало?..
(...А разве его вообще бывает «много» или «мало»? Ведь уже никогда не мало – ты...)
<25 декабря 2000>
Раз мы, двое, - одно, на двоих у нас – всё: жизнь, счастье, любовь и радость, боль, беда. Раз двумя своими жизнями носим – одно.
На двоих у нас ВСЁ – одно.
Это ВСЁ зависит от каждого из нас.
Поэтому ВСЁ слышу, что говоришь, на всех языках.
Будь мужественна.
Раз забралась в такие дебри. Связалась с таким, такое на ты назвала. По себе рубить дерево надо.
Видимо, это моя судьба – отдавать, не забирая взамен. Таков уж он, мой Путь. Безответность: норма, условие существования. Принятие чего-либо извне, тем более, тождественного по силе, - аномалия, поэтому-то и хожу такая, как по острию, чтобы удержаться - перевешиваюсь, перекашиваюсь, клонюсь на вогнутую сторону.
Принятое и не отданное может просто задушить.
Зачем тебе, девочка, нужна была такая любовь? Такое счастье? – Чтобы узнать, что такое одиночество и горе в том же – вселенском – измерении?..
<14 января 2001 г.>
Размышления о разбитой банке с мёдом.
...О эти капельки, о крохи!
Плоть тающего полотна!..
В одном невырвавшемся вздохе
Вспорхнут, размытые, со дна
И побегут, и растворятся
В галактиках вселенских грёз,
Неуяснимого богатства
Тебе оставив вечный SOS
<22 января 2001 г.>
(Комментарий к: «Тех, кто нас любит, мы предаем, может быть, потому, что любовь – нонсенс, не вмещаемый в рамки обыденной жизни, на который в её рамках (несовпадение тех и тех) не может быть адекватной реакции») –
Потому, может быть, что для того, чтобы не предавать, надо жить таким же способом «нонсенс», т. е. сверхреальностью, но не элементарной аномалией поступков, а субъективной их необходимостью: каждый миг в каждом шаге измеряя свою норму и прибавляя к ней этот «сверх». Понимая о себе, что ты можешь и что ты можешь больше, потому что есть человек, который тебя любит. Это «больше», «сверх» - для него.
<9 февраля 2001 г.>
Теперь понимаю, что моя жизнь гораздо серьёзнее, чем мои планы на неё. Ошибки в планировании, неверный шаг, и судьба даёт знать, наказывает: лишает вдохновения и радости жизни, пустеешь и болеешь, и тупеешь. Никого не любишь. Судьба лишает тебя любви в избранном тобой же пространстве-времени. Тем самым говоря: дурочка, ты должна быть там, где твоя Любовь, поскольку Любовь для тебя – единственный источник вдохновения (в глобальном и конкретном смысле: радость вдоха, жизни, и их смысл). Больше ничто и никто.
Теперь же – забыть о пространстве и убивать время, желательно небесполезно. Прости судьба, и прошу тебя: повернись к лесу задом, ко мне передом. И тогда я почувствую это: из меня снова забьёт фонтан, я подскочу и полечу, я снова стану собой и своей. И твоей.
…Ведь ты ж, дурочка, живёшь свое Любовью! Верни меня самой себе, Шерлок Холмс.
<18 февраля 2001 г.>
Как быть? Что делать? Да не надоело, а просто невыносимо уже парить в невесомом состоянии в бесконечном, как кажется, пространстве и времени. ручонками, беспомощными и упорно нежелающими помощи от всех остальных, хвататься за пустоту, натыкаться на ничто, в ответ получать одно лишь «нет»…
Теперь, наконец, поняла, что есть настоящая Тоска, одиночество, - «скучать» (принимаю сразу, автоматически – за двоих; твоя – тяжелее)... Это быть безо всякой ориентации в пространстве, которое когда-то было твоим и, одновременно, - того единственного, пространством со-бытия, пространством на двоих. Это значит – не иметь никакого понятия, кто ты теперь – для него и ждёт ли тебя твой любимый обратно?. Есть ли ты сейчас в этом пространстве, есть ли оно у тебя. (У Марины Цветаевой: «Пространство, пространство // Ты нынче – глухая стена»).
И вот я – на новом пороге, уровне сложности, этапе, всегда, конечно же, - познания. Благодарить, конечно же, - себя. Моего замеса.
Проблема, которая кажется неразрешимой (не потому ли, что сама заварила?), разрешаемой уже не с помощью меня. Я сыграла свою роль. Теперь – выход судьбы. Сумей устоять на ногах. Дуэль с равным по силе. (С собой?..)
...В крайнем случае – сломать хребет жизни.
И когда ответом на все вопросы – только пустота, она – то пространство, в котором ты и которое между тобой и твоим берегом жизни, тогда единственным разумным, адекватным может стать – пустоте созвучным! – одно: там – нет меня; ты меня не любишь. Раз нет у меня – тебя.
- Сама ушла. Уходя – уходи. В пустоту. Не ходить этими дорогами. – Разными.
<26 февраля 2001 г.>
...Даже будут протянуты руки –
Всё простить и, согревшись, согреть, -
Мы уже не узнаем друг друга.
Что там? – слёзы мешают смотреть.
Разбитая банка с мёдом. 2001 г.
<5 марта 2001 г.>
Любовь моя!.. Почему именно с тобой я сыграла такую злую, глупую шутку, не-шуточную?.. Потому что моим единственным, недооцененным (бесценно!), измеренным мерками бытия (безмерно!), которые, как и долженствовало быть, - кривые, моим вселенским счастьем довелось оказаться, к несчастью, тебе?.. Простишь ли ты меня, такую дуру, которая счастья – тебя – как вышло, недостойна?
Но уходит дурь и недозрелость, самонадеянность, похожая чем-то на хамство, стоит в сторонке надежда, просто стоит, уже не распыляется, весь мусор собран, убран там, где остаётся лишь любовь. Так, что, может быть, ищущему её найти не будет трудно: стоит только взглянуть. Моя любовь – к тебе. Тебе, она твоя. Возможно, здесь лишней буду я, теперь я это понимаю. И то ещё, что для тебя ушла (тогда) не я, - не в Я вся ценность, - ушла возможность быть любви, поступать к тебе с каждым ударом сердца и звонком в дверь. Послания же суть тлен, прах, бред, а лучше сказано (Марина Цветаева):
Словесного чванства
Последняя карта сдана...
Прости меня за «пространство», порвавшее в клочки всё счастье и – твою веру.
<26 мая 2001 г.>
«Не надо мне белым // По чёрному – мелом доски!..»
Когда человек, обессиленный страданием и им же одновременно вдохновлённый на изменение, может отказаться, сказать и сделать это «НЕ НАДО!..» (главное – его принять), - это прекрасно. На меня же, в ответ на все запросы подобного рода: «а может, не надо?», громкие или робкие, ненавязчиво и явно наваливается любовь, разнимает глаза, уши, губы, - на смотри, видь, слышь, дыши этим, желай этого, - живи, раз – живёшь!.. Твоё! Чьё же ещё?
Не МЕЛ!.. Не стирается. Раз твоё – с тобой и уйдёт.
<30 мая 2001 г.>
...И с безупречностью вливая,
Что в безупречности – не та,
Мне снова бьёт в глаза живая
Соседней жизни простота
<15 июля 2001 г.>
Чтобы что-то понять, осознать и категоризировать, – всё, что угодно, даже, казалось бы, великое и ясное сразу, - необходимо его увидеть на расстоянии, потому что без расстояния только чувствуешь, и разум бессилен перед животным началом в его неоспоримой слободе-территории «впритык»... Здесь выбор: либо идти на поводу у этих чувств, либо, отклоняясь от их вектора, искривляя траекторию души, приближаться к владениям разума, который тебе всё расскажет, что это было, и что это – было.
<19 июля 2001 г.>
Как бы прекрасно и глубоко ни было определение «любимый», всё же высшая категория в интерпретации чувств и отношения – «единственность». На первый взгляд может показаться, что ничего особенного в таком определении нет, как известно, всё в жизни неповторимо и уникально, и в реку, одну и ту же, нельзя войти ни дважды, ни однажды. Приблизить к пониманию может тот факт, что какие-то явления можно отнести к такому-то классу, а другие к нему нельзя отнести. И всё-таки дело не только в непохожести на всех остальных того, чью единственность вдруг постигаешь. Дело не в отличиях, скорее в сходствах (с тобой!). «Единственность» есть указание не столько на чью-то уникальность и неповторимость, сколько на его к тебе причастность, предназначенность, отпущенную, как и ты, в единственном экземпляре.
Единственный выводится из ряда допустимых сопоставлений не столько за счёт своей особенности, сколько за счёт того отзвука, который оставил в душе, сумевшей по этому отзвуку постичь собственную уникальность.
Единственный всегда для кого-то. Единственность – уникальность, пропущенная через душу, оставшаяся в душе.
<2 августа 2001 г.>
Теперь, наразмышляв на эту тему на целую книгу, поняла чётко одно: Вы меня просто не поняли тогда, и постепенно я для Вас стала чужой. Но дело всё в том, что я была слепым кутёнком, ослеплённым своей любовью. Мне казалось тогда, что перевернись весь мир, стань Запад Востоком, Север – Югом, я останусь та же, ничего не сделается с моей и, как казалось, нашей любовью, - с нами.
Эгоцентризм младенца! Ограниченность его ума не спросить у своего любимого, который, как это кажется, в тебе (или ты в нем), неразрывное целое с тобой составляет, что думает и чувствует этот человек, более того: что может почувствовать, когда – ... Поймет ли?..
...Когда станет очевидной невзысканность его понимания.
Совершенно не странно, что, не услышав вопроса, не увидев желания собственное мнение узнать, этот человек впоследствии может прийти к выводу: НАС – НЕТ, есть я и есть ты, желательно – сами по себе, раз так самостоятельно предпочитаем мыслить.
Итак: глупость и ограниченность, выразившаяся в видимости самостоятельности. С какой стати беспокоиться (теперь – Вам) о том, что у меня внутри? Раз проигнорировано то же самое было с той, младенческой, моей стороны? В этом для Вас любовь и состояла: чтобы кто-то мог побеспокоиться. И еще: просто быть рядом.
И все же, сколько не буду рассуждать, пытаясь выговорить – пропустить – отпустить беду, сколько ни будут сопереживать и советовать, - бесполезно: я никуда от этого не уйду. По одной простой причине: я тебя нашла. Мне кажется, что это побольше, чем «я тебя люблю».
Однако это я именно тогда и поняла, когда потеряла. Как поется в песне (Булат Окуджава) –
Чего не потеряешь,
Того, брат, не найдешь.
Да, воистину, теперь «люблю» - это просто мелко. Потому что любить можно не раз и не два. Находят – замыкают круг – только однажды.
<8 августа 2001 г.>
Единственных именно находят и именно – не дай то Бог – теряют. В них невозможно влюбиться, поскольку невозможно разлюбить. Потому что это – Встреча, которая больше, чем просто любовь, потому что первая и последняя одновременно, это «жизнь плюс», жизнь плюс твоя жизнь, внутри твоей жизни вспышка, придающая сама собою твоей жизни смысл – быть двоим.
И с этой минуты, хоть поначалу и неосознанно, ты уже никогда не сам по себе, не для себя только. Если же рядом не становится завершения тебя, в эту пустоту, дыру на твоем сердце уходит вся жизнь: вдогонку!
<14 августа 2001 г.>
У единственных их единственности не отнять никакими усилиями воли, ни его, ни своими, никакими «надо расстаться», «найдешь получше»… Бесполезная трата сил в противоборстве с беспредельностью.
<28 августа 2001 г.>
Причинённая (от «причина») боль требует (неосознанно толкает, вынуждает к) взаимности, ответности, т. е. той же боли с – той стороны: чтобы так же.
В единственных не влюбляешься: их встречаешь и находишь…
<5 сентября 2001 г.>
Что скажет Жизнь? – не знаю. Что будет дальше?.. Знаю одно: я – нашла. Что? - Всё. Знаю это потому, что больше – не ищется. Не надо больше ни-че-го. Не знаю, любишь или нет, нужна или нет я. Однако это уже ничего не изменит, не изменит меня и того, что произошло в моей душе, с моей душой. Что? – Воплощение. Воссоединение. Мой химический элемент вступил в реакцию, - необратимую. Возникло новое вещество. Круг замкнулся. Это Ты и Я. Наверняка стоит жить, если ты об этом знаешь.
<7 сентября 2001 г.>
Ты меня – любишь... (это значит просто: ждёшь) Ты – не плод моей фантазии (у-же)... Ты прикасаешься к моей душе, которая тебя любит!.. И ждет. Твоего прикосновения. Которое одно и то же, что я тебя люблю. Ты стучишь в открытую дверь: для-тебя-открытую-дверь! Она нас разделяет, но объединяет – стук. Я открываю. – Новая дверь. Очередь за тобой. Но: будешь ли ждать стука? Не сочтешь ли – за неуместность? – Не стучусь. Жду, что откроешь; ведь слышишь же, - сердце стучит громче кулаков о деревяшку! Боишься ошибиться: а вдруг никому это открывание не надо? Понимаю. И всё равно жду. Слишком люблю, чтобы в сердце уместилось что-либо ещё, кроме этого чувства и автоматической робости: разум и все его прилагательные бессильны перед безмерностью.
Только теперь понимаю, почему ничего не писала тогда: всего, что переживала, было слишком много, чтобы, не выйдя из этого «варева», о нём размышлять – переваривать. И ещё: я просто тогда не могла себе представить, что будет Завтра.
<8 сентября 2001 г.>
Две самые жестокие, самые тяжелые и страшные вещи в жизни, скорее всё же – во Вселенной, - это воплощение и развоплощение, обретение себя (жизни) и потеря; сама же жизнь – увлекательный аттракцион, в котором пугает лишь конец.
<5 октября 2001 г.>
Спасибо Москве за то, что я поняла, правда слишком дорогой ценой. С другой стороны на это посмотрев, может быть, и впрямь скажешь, что другой ценой могла и не обрести это понимание. Недооценивала бы и сомневалась, как тогда, когда всё-таки уехала (не побоялась), и – до тех пор, пока не… - и всё, что со мной сталось.
Кто знает, «другой» цены для этого, может быть, не хватило бы: подобное предполагает подобное – со-размерное.
<24 октября 2001 г.>
Высшая поэзия – молчание (иеромонах Роман). Однако молчать надо научиться, ещё вернее – учиться (т. к. бесконечно). Молчать – не значит не произносить слов. (У молчащего в голове бесконечен поток слов, не произносимых, а произносящихся само собой «про себя»). Молчать – это значит не произносить ненужных слов. Те, которые нужны, - останутся, попросту начнут различаться, быть доступными слуху, загроможденному хаосом побочности. Станут слышимыми.
Научиться молчать – значит научиться слышать. Высшая поэзия построена на Слухе. (Ср.: «Вначале было Слово» (которое надо услышать) и у Марины Цветаевой: «Единственный советчик – собственный слух»).
...Те, которые нужны – вынудят! – Не просто услышишь (услышатся): услышать вынудишь, назвав. Так признаются в любви. Так узнают о чужой боли.
<25 октября 2001 г.>
Любовь двоих – это не любовь-боль, не любовь-тоска-мука-разлука. И я слышу это: ты не хочешь так, не хочешь любовь-тоска (потом ещё – разлука), ты хочешь любовь-рядом, любовь-вдох, вечный и бесконечный. Любовь – здравствуй.
<26 октября 2001 г.>
Во всё влюбляться, чтобы всё расслышать.
<14 ноября 2001 г.>
Счастье – любимый человек, который согласен на тебя.
Со-гласен с тобой. Созвучен. Два голоса – друг для друга. Согласие голосов.
Двое. 26 февраля 1995 г.
<21 ноября 2001 г.>
Переносимое или нет, - от меня никуда не имеет оснований деться моё страдание. Стерпимая или нет, от меня никуда не имеет причины уйти боль. Вижу ли тебя, слышу, или нет-нет-нет, - никуда не уходит та, что с тобой срослась, потому что уйдёт – и меня не станет. – Моя душа! – Это – ты и я, это – Мы. Смейся надо мной: это не глупость или слабость. Слишком много меня вступило в реакцию, давшую соединение. И от этого боль. Какие-то растворённые в тебе мои живые клетки её испытывают, отторгаемы тобой. Отторгнутые – это выпавшие в Никуда кусочки жизни, с жизнью расстающиеся. Соединяющиеся с пустотой.
<15 декабря 2001 г.>
Единственному вместо признаний в любви (которая не всё, что к единственному испытываешь) достаточно простых и веских слов (другим таких не скажешь: слишком через сердце идут; другим, скорее, объяснишься в любви): «я так долго – долго! – ждала тебя. Так долго (долго!) я тебя искала».
(Героиня к/ф «Москва слезам не верит»).
<17 декабря 2001 г.>
…Ты будешь на меня сперва слегка обижаться… Любимые, они всегда немножко обижаются, на то они и любимые. И всегда – потом – прощают, всегда могут (!) простить, понять, на то они и любимые.
Любимые, которые любят.
<6 января 2002 г.>
Любимый... Пойми одно: я не только не хотела зла, когда уехала, может быть, даже бессознательно, не понимая сама того (только лишь, возможно, ощущая, на под – ! – сознательном уровне имея это ввиду), я хотела и (так) делала добро нам с тобой. Потому что слишком навсегда тебя любила; так любя, на время внимание не обращаешь, - ведь переживёшь всё, любой год, пять, десять, - и переживёт их в тебе твоя любовь. Проживать за короткий период счастье сразу всё целиком, не дробя, не получится всё равно с тем ВСЕМ, что в душе поселилось. Угадывая это своим подсознанием, я не была нацелена на «проживание здесь и теперь всего и сразу» и предполагала то же о тебе. Зачем сразу всё? А потом ничего? Слишком большое скопление счастливых мгновений неизбежно предполагает, что нагрянет в соответствующем количестве и иное, обратное.
Ты же знаешь. Настоящее счастье настоящие Двое – длят. На всю жизнь растянуть. Другого не будет.
<13 января 2002 г.>
Только теперь – после! – после всего, - понимаю: Боже, я жила в таком дремучем детстве, когда под любовью понимала трагедию. Красивой не казалась (в том-то и дело, что казалось всё, только это и делало) мне счастливая любовь. (Или не казалась любовью?) Оттого-то сладким и, в своей трагедийности-то – лёгким! – было о любви мечтание, что не касалось, - казалось!..
Боль, которая приходит к тебе, говорит с тобой, с тобой НАЕДИНЕ остаётся вместо него… Это другая история, от неё лёгким вздохом не отделаешься. Как счастье нащупалось во тьме, так и она стала осязаемой.
Прикосновения.
Позволишь себе прикоснуться к счастью, значит и беде позволишь – к тебе. Такая вот ответственность. Так живут живая душа и одушевленное тело.
<2 февраля 2002 г.>
Единственные не могут быть – любимые! – не любящими, т.е. любимыми невзаимно. В противном случае, просто: любимые невзаимно. Единственный – значит дан, если дан, то твой, тебе, для тебя, с тобой. Если с тобой, значит и ты – с ним, в его жизни, душе. А что-то большее говорить о любви – надо? Дай Бог – это услышать. Понять: единственный.
<13 мая 2002 г.>
Помню твои слова: «Смотри, не разочаруйся во мне. Это бывает так больно и обидно».
Хочу тебя успокоить: я не очаровалась тобой: я тебя встретила. Встретив – не очаровывалась: узнавала.
<20 мая 2002г.>
Одновременные острота и тупость боли, плюс её безысходность, всё это обозначает, что просверлена насквозь.
Не разлюбить: не потому, что извне принесённое (почему-то) не отделяется (всё можно смыть, всё – извлечь), а потому что оно – изнутри вынесено и, наконец, материализовано, теперь оно в невидимой, неощутимой наощупь оболочке, которая и есть признак меня, моего гештальта...
Я уже никогда не без тебя. Иначе – без себя. Это всё, что во мне, невозможно другой мной, кроме меня твоей, заполнить...
<26 мая 2002 г.>
...Потому что только ты – во всех ликах – напоминаешь мне о жизни. Все остальные – о жизни без тебя.
<22 июля 2002 г.>
Учиться чему-либо надо на «ком» и «чём» угодно именно для того, чтобы потом встретить Единственное, для тебя завершающее твой мир, делающее его целостным.
Поэтому, может быть, и любят в этой жизни по многу раз, чтобы однажды, наконец-то, встретить того, после кого уже вновь не полюбишь. И не по воле обстоятельств, а по обстоятельству встречи, её воли обстоятельству. Обстоятельством стала она.
...После которого не бывает после...
С любимыми не расставайтесь: длите эту вашу жизнь-встречу-связь, ежеминутно самим себе её доказывая, даже в разлуке. Одним простым способом: ей самой позволяя себя доказывать.
<31 июля 2002 г.>
Формулировка боли в двух парах слов: когда любишь – можно раз-любить!.. (очередной – раз...)
Чтобы отказаться, необходимо принять некое предубеждение против.
Черта (между кем-то и кем-то) – знак зачеркивания: Меня-И-Тебя – Двоих, составляющих в своем единстве – целое, мир, «мы». (Обратила сейчас внимание, как неоспоримо право здесь заглавное написание, - уважение – к союзу, связывающему два раздельно пишущихся слова...). Знак дистанцирования, актуализации и реализации собственной позиции, самоопределения, подобного которому может не быть лишь один раз: дай Бог и его.
Единственный – тот, кто дал тебе возможность узнавать самого себя, становится постепенно собой, оживать: оформляться, овладевать, открывать и т. д. Отказаться от такого человека, значит признать недействительной и не имеющей смысла, ценности, содержания всю жизнь твоей души, разбуженную им.
Жизнь души идентифицируется с самой душой (та больше ничего и не делает, даже не спит!), последняя – с Я.
Отказаться от Я можно лишь тогда, когда найдено другое Я, по содержанию отличное от предыдущего, по функциям – равнозначное.
Но между ними, всё же, – черта.
Междужизние души.
- Зачеркнута чертой! при попытке удержать теперь-уже-части в некогда-одно-целое.
<1 августа 2002 г.>
Всё: никто и ничто уже не поможет, не избавит хотя бы на миг от боли: романтизм любви кончился. Начался реализм. В нём реальность жизни измеряется реальностью для всех органов чувств – единственного, образующей реальность смысла. Не уйдешь от её правды. Не заменишь. Не сможешь увидеть, услышать другое. Правда одной реальности фиксируема и адекватна, лишь её признаки полномочны в чутких каналах души.
Каждый шаг к иному – шаг ОТ – стреляет болью, доказывая его бессмысленную недопустимость.
Всё равно, впереди только междужизние – забытье.
Человекообразующая функция любимых. Гештальтообразующая функция единственных. Грозит развалом, расколом, разделом души.
Междужизнием!..
Развоплощением.
Образование упомянутого гештальта суть приобретение человеком мира, мирообразование, мироприсвоение. Обретение себя-в-мире, мира-для-себя, себя-для-мира. Противовесом, соответственно – катастрофа, раздел мира. Одна часть – воздух (которым дышишь), другая – сыра земля (которая душит).
Но: не было бы земли, дышать этим воздухом возможно было бы настолько, насколько и землёй, вокруг неё атмосфера и кислород.
«Оземлённый» (соединённый с землёй) воздух и есть жизнеобразующий гештальт, основа жизни. Любовь и жизнь – воздух: то, что между смертью и смертью.
Атмосфера Земли: место, где бывает возможность, где, может быть, можно встретиться...
<2 августа 2002 г.>
Наконец-то могу объяснить, почему стала собой, тебе благодаря: под воздействием (проникающим вовнутрь) тебя вступали в реакцию друг с другом мои тело и душа, делая меня.
<3 августа 2002 г.>
Да, понимаю, может быть, удивишься, даже принимаю: НАС уже нет; но мы – УЖЕ – были!.. Сбылись.
Пусть. У тебя теперь другая жизнь, и – кто угодно, но, говорила уже: единственные не могут не любить (взаимно), иначе не единственные они, а очередные.
Не прощай. Добра тебе желая, скажу. Оставь в этом ранге, в этой перспективе очерёдности, сменности, подвижности состава. Поверь в них, лиши всех прав тебя разубеждать хотя бы и этаким смертоубийством, словесной агонией. Это тебя недостойно. Слишком много мне тебя: твоей такой же просьбы.
«...Вдруг заметил я: нас было двое...»
Теперь не может не быть двое меня!!!
Теперь во мне есть ещё одна я: та, твоя... Ещё твоя. Тяжело мне, теперь не твоей, жить с ней, которая твоя, тогда и всегда (уже!).
<4 августа 2002 г. Из старых стихов, переделываю>:
...Как, этой боли быть позволив,
Как быть посмела не с тобою?
Как отпустить тебя посмела
Хотя бы половиной тела?..
<6 августа 2002 г.>
Помню как, желая очередной раз демонстрации невысказанных чувств, схватила твою руку, нежную, милую, единственную, - твою! чтобы сделать ее проводником между моим сердцем и твоим...
Помню, твой голос дрогнул, он так первый и последний раз зазвучал... Помню твои слова – мне, ещё ничего не знавшей, - что твоя рука и без того (присвоение) – моя, что она навсегда – уже – со мною...
Значит, от тебя узнала?..
Кто где – я в той поликлинике. Счастливая пауза перед разверстым счастьем. Вглядываюсь в лица, спины, затылки. Всё где-то ищу тебя. Твоего отзвука, отклика, намёка. Хочу тебя «познать». Самая счастливая и не ведающая одного: счастья. Счастливое его неведение.
Нечто подобное тому: не знала, что появлюсь на свет.
<10 августа 2002 г.>
Круг – это когда каждый раз на каком-то этапе всё начинается с начала. И всё-таки начала уже НЕТ, поскольку по-другому всё построить можно только с него. Круг: когда нет конца и нет начала, есть только продолжение.
Боли.
Отказаться от единственного человека – значит признать недействительной и не имеющей ценности и смысла всю жизнь твоей души, им разрешенную, раскрытую, распахнутую. Покуда у него этот признак остается, остается и возможность тебе узнаваться, с его помощью.
...Если только ты не засомневаешься, что узнавал – себя.
<18 августа 2002 г.>
Милое, нежное тельце, крохотное и доверчивое, карабкаясь мне на грудь, ты же знаешь, что ты для меня больше, чем кутёнок, ты для меня – душа, любимая, неповторимая жизнь, которая дана была мне в руки, которая от этих рук уже неотделима, которая в эти руки вновь и вновь стремится, слиться с ними... Боже, крохотное создание, неужели ты не видишь, как тяжело мне от твоей любви, мне, которая должна тебя, данную мне, отдать, отречься, - своим хрупчайшим правом взбираться на меня и ждать моей радости, напоминая о неотрывности своей от меня.
Не при чём тут любовь. Дело не в чувстве. Просто до-твоя я кончилась. Кто бы мне сейчас её, до твою-меня, вернул. Хочется же быть собой, а не себя половиной!..
Перечёркнута! –
Тобой.
<20 августа 2002 г.>
Самая страшная преграда на пути к освобождению от «уз любви» - понимание. Любимого – не понимать! Скорее, не поймёшь себя и весь мир, вместе с Богом. «Всё понять – значит всё простить». Понимая, прощаешь, а значит, остаёшься рядом. Обида, не понятая тобой, не объяснённая хоть каким-то способом, - это росток надежды на отказ от – надежды.
<28 августа 2002 г.>
Любовь к единственному человеку парадоксальна по своей природе. Для того чтобы она была, не надо физического влечения (и не дай Бог задуматься, что надо для того, чтобы она не была...) Это не любовь-страсть. Это любовь-идеология. Сама идея существования существа, для тебя отпущенного в единственном экземпляре, есть тот корень зла, та причина, тот тупик, оказавшись во власти которого невозможно освободиться, уйти (хотя бы даже в себя), забыть, отказаться.
Может забыться многое, та же привлекательность, но останется идея его вселенской единичности вкупе с причастностью его к тебе как твоей непререкаемой, неоспоримой в споре ни с каким самим собой собственности.
Не вглядевшись в человека, не узнав в нём себя, легче его и отпустить: как отпускают «кого-нибудь».
Отпусти – себя!.. Но: как это сделать? Можно ли это делать? Или: можно ли тут что-либо сделать как-то не так?
<Что-то вроде опоздавшего эпиграфа>: ...Но все мои долгие речи – здесь и всем, – это одно моё несказанное Слово – там и тебе. Не стоит его и всё это, вместе взятое.
Идеология – симптом разделённости сознания и реальности, зримой им. Идея – суть некогда бывшая часть жизни, значимость которой обусловила акцент на ней по завершению возможного в ней участия.
<1 сентября 2002 г.>
Бог, Ты подарил мне то пространство и время, из которого нельзя вырваться, вылечиться, из которого нет пути назад (Бог, Ты знал это?): сзади ничего нет. Впереди ничего быть не может. Так как есть у человека только сейчас. Мой сейчас навсегда – эти три медовых месяца моей единственной жизни. Меня больше нигде нет. Что я сделала? Я сбылась? Если так, то сейчас нас было бы двое. Нет ничего непоправимей и мучительней: сейчас двое – лишь меня.
Я не сказала «всего этого» тебе. Бог не простит, не ты. Не простит, потому что давал мне шанс сбыться (с-быться с тобой). Чтобы перестала быть (я), чтобы быть стали. Стало: Двое. Чтобы нас Так и осталось, навсегда, а значит и сбылось. Чтобы одна на двоих (ведь на Двоих уже всё одно!) – душа. Чтобы так же о ней (Марина Цветаева):
Господи! Душа сбылась –
Умысел твой самый тайный…
Может быть, кто и так скажет: «Вот, мол, давай всё слёзы выжимать из души!..» - А что же ещё жизнь, если не слёзы? та самая жизнь и есть: если есть – значит есть жизнь, они её вещественное доказательство, материальное воплощение... того, что после смерти от нас только и останется всего...
...Вы открыли для меня новый мир... Ну скажите, разве может быть ещё одна Вселенная? Для смертного человеческого восприятия?
Замкнутый круг. Круговорот воды в природе… Природосообразен. Опрокинувшись, опрокинет. Чаша душевных морей и океанов.
Любимые люди – это то же бессознательное в нас: не всегда мы знаем, чего они хотят, а ошибки в отношении к ним, обусловленные неправильными установками поведения, восприятия и планирования, могут повлечь за собой неповторимые по тяжести последствия, калечащие нас как личностей и (даже) индивидов (суицид?..)
<16 сентября 2002 г.>
Про такую – единственную – любовь, чувство, возведенное в ранг неповторимости, чтобы без пафоса, чтобы пафос без неё:
- Так однажды бывает только собственная жизнь.
(Не спасёшься! В другую так просто не убежишь, даже если нагрянут «перерождения»...)
<19 сентября 2002 г.>
Вся моя жизнь – в этих трёх месяцах. Вся жизнь «до»: узнавала об этой жизни – тебе! – по отголоскам, внезапно открывающимся смыслам, образам. Так что, когда тебя встретила, нельзя сказать, что узнавала (долго). Нет, просто: нашла. Нет ничего убийственней наповал простоты: просто ТЫ.
Вся жизнь после?.. – Меня здесь нет.
<27 сентября 2002 г.>
Вот и ты. Идёшь. Встретились, значит. Вижу, как на этот раз улыбаешься, - дежурно, мельком, небрежно, как бы вспомнив: ах, да, надо бы... Уже не так утонченно и изысканно, как тогда, когда нас видели другие. Какой вывод ещё может напроситься? – А может, так вот, для других, было тобой сыграно и всё остальное, что у нас с тобой было?
...Но не могу я этого сказать... Прости. И вся боль в том, что НЕ МОГУ: если бы МОГЛА! О тебе бы не думала. Потому и думаю о тебе. Только ты. Потому что с тобой была. И знаю: ты со мной – тоже.
<28 сентября 2002 г.>
Итак, ловлю себя на мысли: а что могло подуматься тебе: ведь на твоих глазах навязываюсь другим? Остальным! Может, и к тебе так же? Или: так же, как когда-то к тебе, - и к ним?
Доказать обратное?.. А ЧТО доказывает обратное? При желании – всё. При его отсутствии – ничто.
<19 октября 2002 г.>
Последняя любовь? –
Раковая опухоль души. Энергетика безнадёжности.
К таким же.
<21 октября 2002 г.>
Я помню одну метафору, о которой Вы говорили мне в последний день моего (нашего?) счастья, перед расставанием. Меня Вы сравнили с только что проклюнувшимся листочком, ещё не раскрывшимся как следует, не расставшимся с почкой, себя – с оторвавшимся от ветки листом, беззащитным в своей непричастности, поскольку не дай Бог ему куда-то прибиться, где-то зацепиться: он уже не останется целым, если его, как ненужную помеху, стряхнут, и тогда –
...Понимаю теперь одно: как неслышны, недоступны нашему слуху и посему – нереальны для нас страдания любимых, облачённые в слова, исходящие из их сердца с болью. Приметы их боли – сверхзвуковая, запредельная реальность. Мы – вне её. Ведь разве может быть вообще что-то плохо, больно, не так? Ведь мы же – вместе! Ведь я же – спасу! (Сверхреальность чего – вне досягаемости твоего слуха, нет даже её признаков, признаки обратного – налицо).
Боль, свершившаяся в тебе, во мне теперь свершается по кругу, из конца в начало, неисчерпаемым отзвуком Сверхзвука, его (прозвучавшей тогда – безответно!) неисчерпаемости.
НЕ отзвучала!!! Так и будет теперь безысходно толочь ту пустоту, - не оправдавшее себя БЕЗЗВУЧИЕ, в которое так незаметно и – смиренно
па-
да-
ла...
Кротость сверхзвуковых частот. – Обманчива.
<4 января 2003 г.>
От того, кого любишь, хочешь только одного: взаимности. А вот когда любишь – и знаешь это – последний раз, тогда от любимого хочешь не столько любви, сколько жизни, чтобы рядом. Быть рядом, и всё.
Если рядом – невозможно, тогда просто знать, что живёт, а значит рядом – хотя бы на миг – ещё можно оказаться.
<5 января 2003 г.>
Что такое взаимная любовь? – Замыкание круга. Сотворение мира. И этот мир – самый твой на свете и – единственный.
<12 января 2003 г.>
Умиротворение.
Непобедимая правота.
Руки Человека, Которого Ждут...
<16 января 2003 г.>
Человек, вручивший нам свою слабость, нашей слабостью – овладел.
<28 января 2003 г.>
Единственная любовь – это то, что заставляет человека становиться самим собой, принимая себя, свою жизнь (и на себя – ответственность за себя и жизнь), факт весомости своего существования, с е б я на чаше весов.
<январь 2003 г.>
Единственность – кара небесная, наказание Божие, самое тяжелое, непереносимое...
Если есть на свете какая единственность твоя, единственно твоя единственность, – берегись узнать ее: читай: принять на себя весь её вес – единственно – в одной точке сконцентрированного Света...
...Равный тебе по силе противник в иерархии смыслов. Опрокидывающий тою же единственностью для тебя, что и твоя собственная. Ведь единственный – тот же ты, отрицающий тебя в тебе, тебя замещающий, восходящий на твое же место, словно немой вопрос Бога: сможешь ли отринуть? – Себя??. Нашедшегося!.. Потерять и – потеряться?.. Пере – стать? Чтобы потом – только и пытаться заполнить чем-то иным, не собой, место, тобой лишь заполнимое...
Я – Ты.
Так же единственны для самих себя и друг для друга, как и сама связь, связующе-указующее тире, факт нашей взаимной не любви, – единственности, ее свершённость. Происходит (находишь) – только один раз. Самая божественная и самая безбожная подробность. Неповторима.
<24 апреля 2003 г.>
Единственная – и я тоже! Для тебя. Слышу усмешку, но:
- А разве для кого-то ещё так же – ты???
Единственность. 25 декабря 2000 г.
<28 августа 2003 г.>
Поцелуй – признание не только в любви, но и в счастье.
<12 сентября 2003 г.>
Представила разговор.
- Скажите, всё, что было – было правдой? Хоть что-нибудь неправдой было?
- Правдой было всё. А почему вдруг такой вопрос?
- Почему?!! Да потому только, что всё это было!.. Что в моей жизни было ТАКОЕ!.. Потому что этого, такого же, в моей жизни больше никогда не будет, - такого, после чего уже не имеет смысла дальше жить!.. Вы представляете, насколько РАНО это было – в моей жизни!
Так вот: убедиться в том, было ли. Так приходят – за шансом. Смысла.
<21 июля 2004 г.>
Московские дворы!.. Где я убивала, проходя которыми топтала свою Любовь…
Мне казалось, что мы вместе (что т а к в м е с т е возможно!), что твое сердце во мне: дрожит, расширяется, расщепляется на мелкие кусочки, разливается, закрывая всё, укрывая от всего...
… - одним фактом местонахождения вскрывая той Любви артерии…
<27 июля 2004 г.>
Любить – это счастье, за которое можно отдать всё. Ещё большее счастье, это в нужный момент понять, что ты можешь отдать ещё больше.
<25 августа 2004 г.>
…Наконец окутилась собака. Которая сама, видимо, этого не ожидала. Мы же не ожидали, что всё будет так нормально. Но главное было не это, а то что никто не ожидал того счастья, которое дало внезапное появление новой жизни. Да, главное было не то, что собака сначала и лизать его не хотела, - первого, трудного, не-поймёшь-живого. А то, что он, зашевелившись в нашем безнадёжном молчании, дал добро на целый мир: наш с ним. И её с ним. Наш с ним с ней. А мир этот – суть новый толчок к постижению неизведанных пока ещё радости и боли.
<2004 г.>
Когда идёшь по такой улице – улице, которая ведёт тебя к дому любимого, улице, по которой – любимый знает! – что ты к нему идёшь, улице, которая сама всё о тебе и твоём любимом знает, - ты думаешь, что она – это весь мир, и этот мир создан для тебя.
Никакая беда (и ведь – никакой беды!), никакая житейская мудрость (и не дай Бог никакой житейской мудрости!), никакая сила (вся – с тобой!) не спасёт от этого счастья, и они, это зная, даже не пытаются ворваться в твой мир, не встают, раз бесполезно, у тебя на пути.
Другое дело – сам ты. Чувствовать свой путь кожей, осязать его всем своим существом для тебя равно жизни: в твоём мире.